Дни, полные любви и смерти. Лучшее - [132]
Но гром небесный велел водам отступить. Воды отказались принять гору. У пророков и борцов было достаточно веры, а у океана – нет. Кто же будет смеяться последним в это святое утро?
Они вечны, они в расцвете сил, но в народе их часто называют «братья дедов». Великие пророки, люди молитвы и борцы – сейчас они там, на горе. Один из этих бесстрашных был индейцем, и он пытался начертать индейский символ на самом Боге. Бог, однако, похож на туман, так что чертить на нем невозможно.
– Мы будем бороться, – сказал индеец Богу-туману, – бороться, чтобы увидеть, кто из нас станет повелителем этого дня. Говорю тебе, поток из одних только обычных дней недостаточно густ. Не хотел бы учить тебя тому, как ты должен делать собственное дело, но иногда кому-то приходится брать на себя роль учителя. Кроме обычных дней, должны быть особые, изобильные дни. У тебя они есть, я уверен, но ты держишь их спрятанными в мешке. Значит, я должен бороться и вырвать у тебя один такой день.
Они боролись так, как только может бороться с туманом человек, залитый потом и кровью. Но индеец победил – отобрал у Бога день и сам стал повелителем этого дня.
– Это будет день травы, – произнес индеец. – Не такой, как твои сухие, бескровные дни.
Он долго лежал, обессиленный, сплетя пальцы вокруг выигранного дня; и сила вернулась к нему.
– Ты столько твердишь о том, что отмечаешь все-все, даже падение птицы малой[139], – сказал индеец Богу. – Смотри не забудь отметить и этот день.
А дальше случилось вот что. Бог отметил день, ради которого с ним сражался индеец, но отметил на другой священной шкуре в другом месте, а не на той обычной шкуре, где отмечал обычные дни. Так день, выигранный индейцем, стал одним из внекалендарных дней.
Пророки, борцы и другие молящиеся тоже были на горе. Например, были чернокожие, которые сражались за дни кукурузы и дни слоновой кости. Были островитяне с коричневой кожей: они стояли за дни соленой рыбы и дни дикой свиньи. Были розовокожие люди из северных лесов, они ходили по сосновым иглам и смоле. Были корявые жители болот и горожане из больших городов. Все они пытались побороть Бога со страхом и гоготом.
Некоторых обезглавили и четвертовали, части их тел с яростью были брошены на землю: говорят, им не хватило определенных качеств для победы или что их сила иссякла. Но другие, и таких большинство, вырывали у Бога великие дни, дни расцвета, дни зимородка, дни медхензоммер (летних девушек), дни святого Гервасия, дни индейского лета. То были изобильные дни, полные любви и смерти, дни, бурлящие исступлением и кровью. И все они были отмечены на особой священной шкуре и потому стали внекалендарными.
– Внекалендарные дни, – говорил Чак Бойвол. – Красивая идея, и мы почти ее доказали. Времена года, которые не значатся в календаре! А ведь есть, наверное, целые многослойные эры, которые так же выпадали. Ледниковые периоды, например. И даже не выпадали – выпадают.
– Но ледниковые периоды – это абсолютная реальность. Они настоящие! – настаивала Хелен Хайтауэр.
Дискуссия длилась уже несколько часов. Хелен, жена Кристофера Фокса, вернулась с переговорного пункта, где она работала, надела живописные лохмотья и присоединилась к ученым.
– Конечно настоящие, Хелен, – сказал Чак Бойвол. – Мне бы быть таким настоящим! Думаю, что ты помнишь эти периоды или знаешь их лучше большинства из нас. Твоя амнезия опасно неполная, и по стольким пунктам, что боюсь, как бы за тобой не явился гром. Тем не менее в обычном летоисчислении ледниковые периоды отсутствуют.
– Но как, например, местные жители объясняли гляциальные отложения и конечные морены?[140] – спросил Силач Остролист – то есть Остер Лист.
Они сидели в Университете, в уютной комнате на факультете психологии. Здесь Чак Бойвол обычно проводил встречи. Комната располагалась ровно под кабинетом спецэффектов, где работал профессор Тимашев.
– Как объясняли до появления современной геологии? – переспросил Бойвол. – Да никак. Просто одним прекрасным утром на ранее пустом месте возникал новый валун. Местный пастух наверняка сказал бы, что это луна вытянула его из земли или что он упал с неба.
– Ты сумасшедший, Бойвол, – с грубоватой нежностью проговорил Адриан Гор. – Зачем тогда ледниковые периоды? Откуда бы им взяться, даже вне календаря? Почему эти периоды оставили свои следы и в календаре тоже?
Руки у Адриана были очень большие и сильные. Почему они не замечали этого раньше?
– Я думаю, что существовала династия великих пророков и духоборцев, которые хотели вызвать к жизни ужасные дни Фимбульвинтера[141], – сказал Бойвол, понижая голос. – Не знаю, почему они этого хотели и почему проливали ради этого кровь. Это были люди, но их помнят как инеистых великанов.
– О, это же мои прапрапрапрадедушки! – воскликнула День-Огонь, она же Хелен Хайтауэр. – Дни снега! Дни льда! Миллионы дней!
– Ты хочешь сказать, что определенные архетипы… – начал Кит Фокс.
