Дни, полные любви и смерти. Лучшее - [130]

Хелен Хайтауэр – то есть, конечно же, живописная День-Огонь – завопила:

– Голова! Голова! Голову забыли!

Послышалось грозное грохотание, гора раздраженно содрогнулась, и через секунду вниз упала окровавленная голова. Она разбилась о землю, как тыква.

– Так часто бывает, – сказала День-Огонь. – Забывают сбросить голову, так что приходится напоминать.

Падение обезглавленного тела и головы говорило о том, что на горе стало на одного пророка или одного борца меньше. А значит, у кого-то из людей появилась возможность занять его место и обрести славную смерть.

Несколько мужчин попытались подняться наверх разными способами. Сооружали башни из камней, чтобы забраться по ним, подпрыгивали высоко в воздух, стараясь ухватиться за свисающие с подножия горы корни, бросали копья с привязанными к ним лианами, в надежде, что они закрепятся в основании горы. Все это они проделывали в солнечный день, и все краски вокруг были такие яркие, что больно смотреть. Многие мужчины упали и разбились, но одному все-таки удалось взобраться наверх. Всегда найдется тот, кто способен подняться, чтобы бороться, если для него есть местечко.

И тот, кто поднялся, был… нет, нет, еще рано произносить его имя!

Все как-то очень странно. Как-то чуть-чуть правильно.

2

Что, чертежник, чертишь снова?

Дни собаки, дни соломы.

Генри Барабан. Баллады

3

Indian summer (индейское лето, бабье лето). Период теплой и мягкой погоды поздней осенью или ранней весной.

Словарь Уэбстера

Таково определение, которое дает «Словарь Уэбстера». Впрочем, в «Уэбстере» вряд ли способны признать, что не знают значения того или иного слова или выражения. А это как раз такой случай.

Есть периоды, дни, часы, минуты, которых никто непосредственно не запоминает. Они попросту не учитываются в совокупности проходящего времени. Лишь с помощью самых изощренных методов можно обнаружить эти временны́е интервалы.

Кроме четырех всем известных, есть дополнительные времена года. Никто не знает, куда их вписать, для них попросту нет места; и никто не помнит осознанно, что проживал это время года, что был в нем. И все же у таких сезонов-отщепенцев есть имена, избежавшие забвения. Имя одного из них – бабье лето. Или индейское лето.

(«Почему у индейцев не может быть своего собственного лета в летний сезон, как у всех нас?» – вопрошает высокий голос, в котором звучат нотки раздражения. Никаких повышенных тонов – это просто высокий голос.)

Впрочем, отставим лирическое отступление. Вернемся к этой теме позже.

Кристофер Фокс шел по улице города. Все было как-то очень ровно, очень аккуратно. Как-то чуть-чуть неправильно в своей правильности.

Мир, очищенный, отмытый и натертый до блеска. Чисто выбритый, аккуратно постриженный и причесанный. Гладкий и сладкий. Ага, возможно, неправильность заключалась в последней характеристике, если только в совершенстве может быть что-то неправильное. Все звуки и цвета приглушенные (признанные наилучшими для здоровья нервной системы). На мгновение Кристоферу захотелось увидеть кричащий цвет, услышать оглушающий звук. Но он тут же подавил это желание. В конце концов, он женат на Хелен Хайтауэр, а ее частенько критикуют за экзальтированность и чрезмерную яркость.

Кристофер купил газету в автомате на углу, обратил внимание на дату – день в мае. У него возникло смутное ощущение, что с днем что-то когда-то было не так, но вместе с тем название месяца возражений не вызывало. Он вошел в «Норт-Парагон брекфаст-клуб». Именно здесь состоится симпозиум, который продлится до поздней ночи и будет проходить на нескольких площадках. Симпозиум посвящен многогранной теме под названием «Пространственные и временны́е базисы интегрированного мира с экскурсом в возможную реальность, их взаимосвязь с мировым бессознательным и терапевтической амнезией с учетом необходимости веры в стратификацию миров и исследований орологических мотивов в связи с очевидным возникновением одновременных дней». Предмет был бы волнующим, если бы волнение не стало одной из тех вещей, которую записали в нежелательные и приглушили.

Чак Бойвол был уже в клубе, а с ним – Адриан Гор и Остер Лист.

– Я сделал заказ, Кристофер, – сказал Бойвол. – Это утка-пеганка. Надеюсь, вам понравится. Ее готовят минимум на четыре персоны. «Мы же не можем перебить всех уток в Европе» – так они говорят.

– Отлично, – кивнул Кристофер и, нервничая, оглядел троицу приятелей. Безусловно, они ему чем-то знакомы.

Разрази его гром горы! Ну еще бы, ведь он работает с этими людьми, каждый день видится с ними на протяжении нескольких лет. Но нет, нет, его острый ум подсказывал, что он знает их с другой стороны, не такой очевидной. Он взглянул на газету, которую только что купил в автомате. Что-то быстрое, как язык пламени, пробежало по первой странице – и мгновенно исчезло. Возможно, огненные буквы, говорящие: «Хочешь День, мой сладкий? Тогда звони…» Нет, невозможно. На первой странице под заголовком стояла дата: «День в мае». И все? А какое число?

– Какой сегодня день? – спросил Кристофер.

– Восьмое мая, конечно, – ответил Адриан. – У тебя же в руке сегодняшний «Джорнал», почему ты спрашиваешь?