Дни нашей жизни - [9]

Научившись читать, я сразу же начал писать, и не что-то, а книги. Уже к пяти годам у меня была стопка из десяти сорокавосьмилистовых тетрадей, исписанных моими мемуарами. Читать свои шедевры я заставлял Славу и Льва, они вежливо кивали и говорили, что я молодец. Но моё внутреннее чутьё на распознавание эмоций подсказывало, что это посредственные рассказы ребёнка и до гениальности мне далеко.

Поэтому я усердно старался оттачивать свои навыки и однажды написал сказку.

«Жил-был король…» — так начиналась эта сказка. Пока не гениально, но сейчас начнётся.

«…Он был королём Четырёхдевятого Королевства и славился тем, что был очень жаден. Все его личные вещи были сделаны из золота, в его спальне были золотые стены, пол и потолок, а вместо кровати он спал на деньгах. Он мечтал обладать всеми богатствами мира.

У короля был сын. Когда мальчику исполнилось десять лет, у него открылся удивительный дар: когда он плакал, его слёзы превращались в золото. Узнав об этом, король решил, что хочет украсить свою королевскую корону пятьюдесятью золотыми слезинками, и велел слугам доводить сына до слёз до тех пор, пока он не выплачет все пятьдесят слёз.

Днями и ночами мальчика били розгами, собирая все слёзы с его лица. Но на второй день он привык к боли и перестал от неё плакать. Слуги всеми силами пытались заставить его зарыдать снова, но ничего не помогало. Кухарка даже принесла с кухни лук, но и это не сработало. Тогда король приказал:

— Приведите его мать и зарежьте её у него на глазах.

Слуги были в ужасе, но приказ есть приказ. Поздно вечером они привели мать к мальчику в комнату и убили её.

Тогда он снова заплакал от горя. Слуги обрадовались и принялись заново собирать его слезинки. Но когда их общее число достигло сорока девяти, мальчик вдруг снова перестал плакать. Все были в отчаянии — ведь недоставало всего одной слезинки!

Как они ни старались дальше вызвать слёзы у мальчика, больше ничего не срабатывало. Тогда слуги позвали короля, а он велел привести врача, чтобы тот сказал, почему его сын больше не может плакать.

Врач осмотрел мальчика и сказал:

— У него просто кончились слёзы. Он никогда больше не заплачет.

Поняв, что так и не сможет украсить корону слезами своего сына, король так расстроился, что от собственной жадности и жестокости заплакал сам. По его щеке скатилась слеза. Пятидесятая.

Но она не превратилась в золото».

Когда Слава прочитал эту сказку, он долго молчал. Закрыл тетрадь и молчал. Я подумал, что что-то не так, что получилось плохо.

— Ты сам это написал? — наконец спросил он.

Я не был уверен, что стоит признаваться, что сам. А вдруг всё-таки что-то не так?

— Ну да… — неуверенно произнёс я.

Он смотрел на меня очень серьёзно:

— Это замечательно. У тебя талант.

Я разулыбался:

— Какой?

— Пожалуй, один из самых мощных, — ответил он. — Если не забросишь, сможешь делать людей самыми счастливыми и самыми несчастными, используя только слово.

— Вау. — выдохнул я.

Когда сказку прочитал Лев, он лишь сказал:

— Я уже представляю, как мы будем объясняться с детским психологом.

Наткнувшись на мой непонимающий взгляд, он добавил:

— Это правда очень хорошо.

Талант. Звучало круто. Конечно, я не собирался ничего забрасывать, я уже видел, как книги с моим именем будут стоять на полках в магазинах. Именно тогда я начал отвечать на вопрос «Кем ты хочешь стать?» — «Писателем», и этот ответ по сей день никогда не менялся.

Но всё-таки бывали моменты, что я отказывался от своего таланта. И эти моменты стали случаться, когда я пошёл в школу.

Но перед школой случилось ещё много всего. Например, я начал называть Славу папой. У этого нет никакой особенной истории: я проснулся утром и сразу его так назвал. Словно просто настал нужный момент.

А ещё перед школой случился важный разговор. Пожалуй, один из самых важных за всё время. В тот раз между комнатами даже не закрывались двери.

Слава и Лев сидели в зале и вроде бы говорили о чём-то обыденном, как вдруг Слава сказал:

— Ему в следующем году в школу.

— Да, я помню, — ответил Лев. — И что?

— Тебе не кажется, что надо валить?

— Куда валить?

— Желательно туда, где не принято бить людей. То есть подальше от этой страны.

Лев неприятно усмехнулся:

— Ты что, издеваешься?

— Разве?

— Почему ты говоришь об этом сейчас? Мы что, соберемся и уедем за полгода? Такие вещи годами решаются.

— Хорошо, — согласился Слава. — Давай начнём решать это с сегодняшнего дня. И как всё решим — уедем.

Лев помолчал. Потом сказал очень чётко:

— Я никуда не поеду.

— Почему?

— Это ты свободный художник, имеющий возможность болтаться в любой точке планеты и ни от чего не зависеть. А я — врач. Кому я там нужен со своим совковым образованием? Их медицина на полвека опережает нашу.

— Ничего, научишься, — ответил Слава. — Зато саморазвитие, станешь умнее.

— Я тебе сказал: я никуда не поеду.

Слава хмыкнул:

— Тогда зачем ты говорил, что такие вещи надо решать заранее, если не собирался решать их вообще? Так бы сразу и сказал, что ты трус и на ребёнка тебе плевать.

— Мне не плевать на него.

— Тебе на себя не плевать, а как ему в школе учиться с такой семьёй — побоку.

— Да ладно? — Лев как-то неестественно рассмеялся. — Разве не это было первым, что я сказал тебе, когда ты принимал решение?