Дни нашей жизни - [7]

Санитары захлопнули двери, отделяя нас от неё.

— Мужчина, а вы что, не поедете? — спросила у Льва та женщина, которая протащила меня через толпу

— Зачем? — не понял он.

— Это же ваша жена!

— Это не моя жена! — ответил он таким тоном, будто нет ничего хуже, чем быть мужем такой женщины. Понимаю, я бы тоже не хотел жену, которая прыгает под автобусы.

— А чего вы тогда с ней сидели?

— Я просто врач.

Какое-то время мы возвращались домой молча. А потом у меня посыпались вопросы:

— Ты её спас?

— Просто убедился, что она не пострадала слишком сильно.

— Врач — это как спасатель? Ты можешь спасать людей? Ты можешь сделать так, чтобы люди не умирали? А как стать врачом? Я тоже хочу спасать! Если кому-то станет плохо, я тогда смогу ему помочь? А ты от чего угодно можешь спасти?

Я бежал рядом с ним вприпрыжку, перевозбуждённый от случившегося. Тогда я и посмотрел на Льва по-другому. Он же… Он же… Как Супермен!

Дома, прямо с порога, я накинулся на Славу со своими впечатлениями, тараторя что-то бессвязное:

— Представляешь! Мы шли! А там автобус! И тётенька пошла! Хотя был красный! Я тоже чуть не пошёл! Но я не пошёл! А потом всё завизжало! И бах! Она упала! А папа!..

От неожиданности я оборвал сам себя и молча уставился на Славу Он слышал, что я сказал? И почему я это сказал?

Слава помог мне. Невозмутимым тоном он спросил:

— Ну? Что сделал папа?

— Он спас её… — только и ответил я.

ПЕРВЫЕ УРОКИ ОСТОРОЖНОСТИ

То, что первым прозвище «папа» получил Лев, было неожиданностью для всех, включая меня самого. Впрочем, он действительно больше похож на папу, чем Слава. Старше, серьёзнее, носит костюмы, придумывает режим дня, контролирует поедание сладкого и ведёт себя просто невыносимо.

Слава же, которого я обожал просто по умолчанию и которому не пришлось бороться за мою любовь, столкнулся с другой проблемой: очень сложно отделаться от роли «старшего брата». Между нами было шестнадцать лет разницы и воспоминания о том, как он разрешал мне всё-всё-всё в отсутствие мамы. В двадцать один год ему было тяжело резко встать в серьёзную позицию и сменить роль брата на роль отца, а мне — начать воспринимать его по-другому.

Мы часто играли в сообщников: когда я утягивал лишнюю конфету из буфета, а он наблюдал за этим действием испытывающим взглядом, я просил:

— Давай только папе не рассказывать?

Он соглашался:

— Давай.

Но однажды, сначала вступив со мной в сговор, вдруг резко отказался от него:

— Нет, давай всё-таки расскажем.

Тогда я обиделся на него, но сейчас думаю, что это был не столько отказ от моей просьбы, сколько отказ от позиции «брата». Так он сделал первый шаг в сторону роли отца.

Но шагов впереди было ещё много. Даже когда первый год нашей жизни втроём подходил к концу, я всё ещё называл Льва папой, а Славу Славой. И хотя мы понемногу становились похожи на настоящую семью, чувство, что что-то не так, не покидало меня.

И не только меня. Казалось, мы все жили с этим ощущением, делая вид, что всё в порядке.

Но в первый раз реальная жизнь постучалась к нам на мой шестой день рождения. Она пришла в гости в облике бабушки.

Льва в тот день дома не было — он дежурил на работе. Пока в своей комнате я копался с новыми игрушками, бабушка вполголоса разговаривала со Славой в зале.

— Сколько вы ещё собираетесь жить вместе? — говорила она. — Вы же взрослые люди, а не студенты…

— Да хватит об этом, — устало прерывал её Слава.

— А почему хватит? Ну сколько вы уже так живёте? Ладно ты, но в его-то возрасте пора уже иметь семью и детей. А он сам не заводит и тебя тормозит, ты же даже девушку привести домой не сможешь.

— Какую ещё девушку?

— Вот именно, что никакую. А если бы не он, какая-нибудь уже была бы.

Тогда у меня мелькнула мысль подойти к бабушке и успокоить её, сказать, что всё хорошо, семья уже есть и она может не переживать об этом. Но что-то внутри меня подсказывало: это плохая идея. А «что-то не то», давящее на меня весь год, вдруг задавило сильнее. Смутно я почувствовал, ощутил, что это — та самая реальность, о которой говорил Лев, и что я вот-вот с ней столкнусь.

— Как всегда, — бабушка заговорила на тон выше. — Вместо того, чтобы подумать о будущем, ты опять занимаешься какими-то глупостями. Нормальные люди так не.

— Хватит! — рявкнул Слава.

Бабушка притихла. Я тоже — это было неожиданно.

Слава продолжил:

— Я больше не могу. Всю жизнь, с самого детства, я только и слышу: «Вместо того, чтобы…» Вместо того, чтобы поступить в юридический, я поступил в художественный колледж. Вместо того, чтобы быть серьезным человеком, я валяю дурака. Вместо того, чтобы жить как все нормальные люди, я. Да хватит с меня! Я живу не «вместо», а так, как хочу! Так, как ты себе позволить не можешь! Лучше тебя! Ясно?!

Уходя, бабушка сказала Славе, что разочарована в нём. Что он разрушает планы семьи и вырос никудышным. Слава раздраженно поторапливал её, держа дверь открытой:

— Уходи уже…

— Вот он вырастет и так же будет с тобой разговаривать, как ты со мной, — пообещала она на прощание.

Я смотрел на Славу из своей комнаты, и он казался очень уставшим, будто перед этим долго и тяжело работал. Вернувшись в зал, он лёг на диван.