Дни, когда я плакала - [30]

Брови Оливии взлетают вверх.

– Картер, – говорю я, – не хочешь продолжить с этого места?

Он вздыхает.

– Я по ошибке забрал ее дневник. Ну и как бы… потерял его.

– Картер! – Оливия бьет его в грудь.

Он хмурится, потирая место ушиба.

– Это вышло случайно.

– Так кто-то украл твой дневник и выложил в сеть этот список? – спрашивает Оливия, поворачиваясь ко мне.

– Да, но дальше еще хуже. После того как Картер его потерял, я получила сообщение из анонимного профиля, в котором разместили этот список. Меня заставляют выполнить один из моих списков дел, иначе они опубликуют весь дневник.

Оливия наклоняется вперед.

– Они тебя шантажируют?

– Но почему они хотят, чтобы ты что-то выполнила? – спрашивает Оден.

Картер смотрит на меня.

– Покажи им список!

Я сжимаю телефон в руке. Мой список дел так долго был тайной. Картер прочитал его против моей воли, как и шантажист, но показать его добровольно – совсем другое.

– Эй, – произносит Картер, отвлекая от моих мыслей, – всё в порядке. Они нормальные.

Но я не знаю, а нормальный ли он. Ну ладно, ребята уже знают о Колумбийском университете. А остальное в списке на самом деле уже не настолько плохо.

Я открываю на телефоне переписку между мной и шантажистом.

– Это мой список того, что нужно сделать до окончания школы, поэтому сегодня мы здесь, – я протягиваю свой телефон Оливии. Оден читает у нее из-за плеча.

– Погоди-ка. А что последнее в этом списке? – спрашивает Оливия, приподняв одну бровь.

– Она отказывается мне говорить, – отвечает за меня Картер.

Последний пункт в списке – единственное, что всё еще остается тайной. Даже шантажист не знает, что это. И пока это так, никто не заставит меня его огласить.

– Но взгляни-ка сюда.

Оливия подходит к нему, как и Оден. Я делаю шаг к ним, потому что мне любопытно узнать, что он делал всё это время. Оказывается, нарисовал таблицу рассадки на первом уроке в кабинете миссис Йейтс.

– Вот тут сижу я, – он указывает на имя в квадратике, – посмотри на тех, кто сидит рядом со мной. Кто ненавидит тебя настолько, что способен украсть дневник?

Я хмурюсь.

– У меня нет таких врагов.

– И всё же кто-то ненавидит тебя настолько, что шантажирует, – он обводит все квадратики вокруг своей парты. – Кто-то из этих людей. – Его палец останавливается на парте позади него: Мэтт Рэт[5].

– Кто такой Мэтт Рэт?

Он ухмыляется.

– Твой милый бойфренд.

Я морщу лицо.

– Его зовут Мэтт Рэдд.

– Да какая разница. Что действительно имеет значение, так это то, что он сидит прямо за мной.

– Ага, вот только он никогда такого не сделает.

Картер слегка наклоняется вперед.

– Ты в этом уверена?

– Да, мы друзья. И зачем ему вообще это делать?

– Ну… – Он приподнимает брови и смотрит на Оливию. – Мы тут слышали кое-что о тебе, о нем и о Дестани.

Я закатываю глаза.

– Всё это неправда.

– Может, его огорчил тот факт, что ты влезла между ним и Дестани, – говорит Картер.

– Во-первых, – я смеюсь, поднимая палец вверх, – мы с Мэттом уже говорили об этом. Он знает: то, что произошло между мной и Дестани, не имеет к нему никакого отношения. А во‑вторых, для него гораздо важнее наша дружба, чем любые отношения с Дестани.

По лицу Картера видно, что я его не убедила.

– Не обманывай себя.

– Прости, что?

– Вот что я думаю: он взбесился из-за того, что ты встряла между ним и девушкой, которая ему на самом деле нравится.

Меня передергивает.

– Он нашел твой дневник, у него появилась возможность вывести тебя на чистую воду, и теперь у него есть шанс замутить с Дестани.

– Это глупо. Он мог просто начать с ней встречаться. Зачем ему шантажировать меня?

– Ему нужно оборвать все связи между тобой и Дестани, чтобы она на это согласилась. Вот его мотив, – Картер начинает что-то писать под именем Мэтта.

– Не пиши этого, – я пытаюсь вырвать карандаш из его руки.

Он смотрит на меня так, словно я безумна.

– Тебе следует мыслить беспристрастно.

– А тебе следует мыслить здраво.

– Эмм, – вклинивается Оливия, – как насчет того, чтобы обратить внимание на тот факт, что Дестани тоже была на этом уроке?

– Она сидит далековато от меня, – указывает Картер.

– Ага, и она тоже этого не сделала бы! – Я качаю головой. Они реально хватаются за соломинку.

– Почему ты так решила? – удивленно спрашивает Оливия.

– Потому что мы были лучшими подругами.

– «Были» – главное слово.

– Ладно. Но тогда какой у нее мотив? – Я упираюсь руками в бедра. – Если она хочет, чтобы я снова стала ее подругой, шантаж тут слегка контрпродуктивен.

– А кто сказал, что она хочет снова стать твоей подругой?

– Она сама! Она умоляла меня всю неделю.

Оливия пожимает плечами.

– Я считаю, это нужно записать.

Картер пишет, и я делаю глубокий вдох.

– О боже. Хотите знать, кого я и вправду подозреваю? – Я указываю на квадратик Картера.

Он поднимает на меня злобный взгляд.

– Ну в самом деле, Куинн!

– Ты был последним человеком, кто держал в руках мой дневник. Раз уж мы тут «беспристрастные», давай записывай и это!

– Записать что? Какой у меня мотив шантажировать тебя?

– Отомстить за то, как к тебе отнесся мой отец.

Он облизывает губы.

– Твой отец поступил по-свински, но я уже забил на эту хрень.

– Правда?

– Мне абсолютно пофиг, что твой отец ненавидит цвет своей кожи.