Дни, когда я плакала - [28]

Его взгляд изучает мое лицо, опускается на мою грудь и снова поднимается.

– Ты откуда?

Я не знаю, что ответить. Правда кажется плохой идеей.

Он улыбается моему молчанию.

– О, да ты скромница. Мне это нравится.

Он протягивает руки и дотрагивается до моей щеки. Я с отвращением отстраняюсь. Слава богу, в этот момент Картер выходит из туалета.

– Так чо, как дела? Как долго ты тут будешь? – и парень снова тянется к моему лицу.

– Эй, чувак, – произносит Картер, останавливаясь позади незнакомца. – Что-то мне подсказывает, она не хочет, чтобы ты ее трогал.

Тощий оборачивается.

– Так она твоя девчонка? – спрашивает он, указывая на меня большим пальцем.

Картер смотрит на меня.

– Ага, это моя девушка.

Ох. Я опускаю подбородок, сердце колотится в груди. Я знаю, что он сказал это не по-настоящему, но его ответ всё равно отзывается бабочками у меня в животе.

– Черт, ну я не знал, ниггер, – он бросает на меня быстрый взгляд.

– Да на самом деле не имеет значения, моя это девушка или нет. Никто не давал тебе права лапать ее, – Картер подходит ближе, нависая над парнем.

Тощий смеется, окидывая Картера взглядом.

– Да это ж не всерьез. Не нужна мне ее уродская задница! – С этим он уходит, оставляя меня оскорбленной, испытывающей отвращение и немного растерянной. Так теперь я, значит, уродина?

Картер выглядит взбешенным. Мне кажется, он готов развернуться и сделать какую-нибудь глупость, поэтому говорю:

– Всё нормально.

– Да ничего не нормально, – он садится, стиснув челюсти. – А если бы я сказал, что ты не моя девушка? Это дало бы ему полное право приставать к тебе?

Его раздражение удивляет меня. Я смотрю, как он сжимает кулаки.

– Меня это вообще не устраивает, – он качает головой. – А что, если бы ты пришла сюда одна? Этот придурок наверняка пошел бы за тобой до машины, – он смотрит на меня и на мгновение умолкает. – Чему ты улыбаешься?

Я издаю смешок.

– Я и не знала, что ты так переживаешь за меня.

Он опускает взгляд.

– Дело не в тебе. Это касается… всех женщин, – он поднимает глаза, и его взгляд смягчается. – Но да, конечно, я переживаю, в порядке ли ты.

Я чувствую покалывание на коже и избегаю его взгляда, пряча улыбку.

Мы забираем свою еду и выходим на улицу; только увидев свою машину, я наконец успокаиваюсь. Я перебегаю через дорогу и запрыгиваю на водительское сиденье, совершенно не задумываясь о том, что могло произойти между Оливией и Оденом, пока нас не было. Только закрыв дверь, я ощущаю, как заряжен воздух. И Картер чувствует то же самое.

Мы оба осторожно оглядываемся на заднее сиденье. Ноги Оливии лежат на коленях Одена. Ей, кажется, комфортно, но немного скучно. Он выглядит напряженным, словно не знает, куда деть руки.

Картер смотрит на меня, приподняв брови. Между Оденом и Оливией определенно что-то завязывается.

– Куда дальше, Ливви? – спрашивает Картер.

– О! Поехали в мой старый парк. Около знака «Стоп» поверни налево.

Мы едем по кварталу с заборами из проволоки, домами с отходящими досками, ржавеющими машинами во дворах и сидящими на верандах людьми, держащими на коленях младенцев в одних подгузниках.

Сердце гулко стучит у меня в груди. Отличная идея, Куинн. Приехать на новеньком «Мерседесе» в один из самых криминальных районов Техаса. В этом городе каждый день на кого-то нападают, если не убивают.

Оливия залезает на Одена, чтобы указать на разрушенный многоквартирный комплекс.

– Вон там жила моя подруга. Интересно, она там до сих пор?

– Ты тоже жила где-то здесь? – спрашиваю я.

– Не совсем. Немного дальше на юг. Но все мои друзья обитали тут, – она снова указывает в окно. – А вон заправка, которую обстреляли. Помнишь, я тебе рассказывала, Картер?

– Ага, – отвечает он, выглядывая в окно.

– Ты была там, когда ее обстреляли? – спрашиваю я с округлившимися глазами.

Она кивает.

– Охренеть! – восклицает Оден. – А что там случилось?

– Какие-то идиоты из района пытались ее ограбить. Два человека погибли.

– А где была ты? – спрашиваю я.

– Пряталась в задней части магазина рядом с молочкой.

Я даже не знаю, что на это сказать. У этой девчонки была непростая жизнь. И я чувствую себя еще более виноватой из-за того, что осложнила ее жизнь после переезда в Остин.

Оливия показывает, что надо подъехать к жалкому подобию парка, заполненному темнокожими телами, пьющими и что-то празднующими. Оглядывая парковку, я замечаю, что мой черный «Мерседес», пожалуй, самое невыдающееся авто. А самое интересное – сверкающая, как леденец, красная «Импала», припаркованная диагонально на два места, с распахнутыми дверями и группой людей, тусующихся вокруг гриля. Из динамиков орет хип-хоп, и, паркуясь напротив нее, я замечаю торчащие остроконечные диски. Я всматриваюсь в зеркало заднего вида – они увеличивают общую ширину машины по меньшей мере на два фута.

– Как они ездят с такими торчащими дисками?

Картер смотрит с восторженной улыбкой.

– Свангасы.

– Свингеры? – переспрашиваю я, разглядывая в зеркало вероятного владельца машины. Это темнокожий мужчина с ослепительными золотыми грилзами на нижнем ряду зубов. Он выглядит так, будто снимается в музыкальном клипе.

– Нет, – отвечает Картер, поворачиваясь ко мне, –