Дни, когда я плакала - [29]

.

Оливия смеется.

– Я как-то наблюдала, как парень со свангасами пытался проехать по узкой улочке с цементными бордюрами. Ничего хорошего из этого не вышло.

– Ливви, ты рассказывала эту историю уже тысячу раз.

Она сгибается пополам от хохота.

– Но это было так смешно!

– Выходим! – Картер открывает свою дверь, но я всё еще пялюсь на мужчину в зеркале заднего вида.

Я боюсь, что привлеку к себе внимание, что все заметят, кто я или кем я не являюсь. Но когда мы выходим, на нас никто не смотрит. Мы с Картером идем за Оливией с Оденом к пустому столу для пикника. Они садятся с одной стороны и начинают уплетать курицу с картошкой фри, а я сажусь напротив. Картер усаживается прямо на столешницу лицом ко мне, поставив ботинки на скамейку рядом с моими бедрами. Он ест, держа на коленях старую тетрадь на пружинке с красной обложкой.

Оливия барабанит тыльной стороной руки по спине Картера.

– Что ты там пишешь?

– Ничего, – бормочет он, не поднимая головы.

– Что там у тебя? Любовные письма?

– Нет, – он бросает взгляд на меня, прежде чем снова уставиться в тетрадь. От этого мне становится некомфортно.

Я перевожу глаза со своего сэндвича с маслом кешью и яблочными ломтиками на Оливию, натыкаясь на ее немигающий взгляд. Я замираю. Она впивается зубами в посыпанную специями картошку, не сводя с меня глаз.

– Так что там за хрень с Колумбийским университетом?

У меня пересыхает во рту, ладони потеют. Оден наклоняет голову, чтобы тоже посмотреть на меня из-за Картера.

– Эм… ну… меня не приняли.

– Но ты наврала всем и сказала, что тебя приняли.

То, как она это произносит, звучит осуждающе. Я ее поправляю:

– Я солгала своим родителям. А мои родители всем рассказали.

– Но зачем было врать? – спрашивает она с искренним удивлением.

Картер отрывает глаза от тетради – полагаю, ему это тоже интересно.

На этот вопрос есть так много ответов, так много причин.

– Мои родители планировали, что я буду учиться в Колумбийском университете, со дня моего рождения. К сожалению, в их планы не входило, что я окажусь тупой.

Оливия закатывает глаза.

– Ты не тупая.

– Ты видела мои оценки?

– Я видела, как ты пишешь. Ты очень талантливая.

Она застает меня врасплох.

– Когда это ты видела, как я пишу?

Английский, без сомнения, мой худший предмет.

– Помнишь, в прошлом году ежегодник проводил конкурс сопроводительных подписей к фотографиям? – она косится на Одена. – Твои подписи были ужасно смешными.

– Ага, точно, – соглашается Оден.

– Насколько я помню, тот конкурс выиграла Джиа Теллер.

– Да, но… – Оливия вздыхает.

– …в подготовке ежегодника не обходится без политики, – заканчивает за нее Оден.

Она закатывает глаза.

– Отец Джии купил, эм… – она поворачивается к Одену. – Что там было-то? Две страницы рекламы для дурацкого автосалона их семейки?

– Ага, кажется, так. Плюс он много денег жертвует школе.

– Потому и страницы не перевернешь, не увидев ее глупое лицо.

Я приподнимаю брови, услышав ее тон.

– Боже, терпеть не могу эту стерву, – говорит она.

Я усмехаюсь, глядя на свой сэндвич.

– Я тоже.

Когда я снова понимаю взгляд, она улыбается. И говорит:

– Ты должна была победить. Я всегда считала, что ты должна быть в ежегоднике. Ты стала бы отличным автором сопроводительных подписей.

Ух ты, я никогда не думала, что мои подписи настолько хороши. И я никогда не думала, что услышу такое от Оливии Томас.

– Спасибо, – благодарю я.

Ее улыбка угасает, но она всё так же не сводит с меня глаз.

– Эй, так, вопрос.

Я колеблюсь, прежде чем встретить ее пронзительный взгляд.

– Как получилось, что то фото оказалось опубликовано?

Я кривлю рот. Ветер играет с прядью моих волос. Я закладываю ее за ухо и поднимаю взгляд на Картера. Он говорит:

– Тебе стоит рассказать ей. Она наверняка сможет помочь.

Я не планировала рассказывать о своем дневнике кому-то еще. Я никогда не планировала, что о моем дневнике будет знать даже Картер. Но Оливия? О ней у меня в дневнике тоже есть записи.

– Помочь с чем? – она сужает глаза.

Я бросаю взгляд на Одена, сидящего рядом с ней. Он с любопытством наклоняет голову:

– Это как-то связано с тем, о чем вы двое спорили вчера?

Я снова смотрю на Картера. Он приподнимает подбородок.

– Ты можешь доверять мне, – вдруг произносит Оливия. Я смотрю ей в глаза. Моя заминка связана не с этим, но я рада это слышать.

– И мне, – говорит Оден.

Я встаю и отхожу от стола на несколько футов, спиной к ним. То, что Картер знает о моем дневнике, оказалось не так уж и плохо. Мне есть с кем поговорить о своих списках, и это хорошо. Я знаю, что не продвинулась бы настолько вперед, если бы он не поехал со мной. Без них. Они тоже могут оказаться весьма полезны.

Когда я поворачиваюсь, Оливия сидит на столешнице рядом с Картером, сосредоточенно глядя на меня. Я смотрю на этих троих, ждущих, когда я открою рот. Кажется, пришло время для рассказа, но, к сожалению, это повествование о худшем дне в моей жизни.

Глава 12 Как найти новых друзей

Сегодня сильный ветер, я собираю волосы в высокий хвост и не спешу говорить. Где-то вдалеке плачет ребенок. Кто-то смеется. На парковке всё еще гремит хип-хоп.

– Ну, – нетерпеливо произносит Оливия.

– Ладно-ладно, – я смотрю на Оливию, но мне сложно выдержать ее взгляд, и я перевожу глаза на Картера. – У меня есть дневник, полный списков по типу того, что был опубликован. И так случилось, что вчера он пропал.