Дневник театрального чиновника (1966—1970) - [5]
Я сказала, что Варпаховский считает, что «Доходное место» Захарова — это отголоски Таирова, что это формализм, который он ненавидит. На что Борис Владимирович как-то спокойно заметил, что это Варпаховский проснулся и заговорил о формализме, что это чепуха, никакой это не формализм, и Таиров здесь ни при чем, он бы в ужас пришел, если бы его к этому спектаклю приплели, так как это просто агитка.
Говорили о книге Светланы Аллилуевой, которую я ему давала читать. Что это приятно, потому что скромно. И если она хотела себя реабилитировать, что она сама никакого зла не сделала, то цель ее достигнута, а папочку своего она довольно-таки «раздела», и жизни ее не позавидуешь.
Говорили об Эфросе. Я обрисовала сложное положение его самого и актеров, пришедших вместе с ним в Театр на Малой Бронной[8]. Борис Владимирович сказал, что не надо ничего преувеличивать и что все чуть ли ни к лучшему. «Тот» театр уже кончался, был почти исчерпан, так что надо было менять, а в сложившемся коллективе это очень трудно. Что очень хорошо, что он не главный режиссер и отвечает только за свои спектакли. Что ему не нужен сейчас громкий успех и что пусть будет хоть средний спектакль «Три сестры», а потом он может сделать что-то лучше. Когда Алперс говорит, ничего не можешь с собой поделать, почти всегда он кажется тебе убедительным.
Борис Владимирович сказал, что не любит Некрасова, а вот Блок, Брюсов любили, и у Блока очень чувствуется его влияние. Сказал, что любит у Горького «Мои университеты», «Клима Самгина», «Варвары», «Дети солнца», «Последние», «Егор Булычев» и гениальную пьесу «На дне». На мой вопрос «А что еще?» ответил: «А больше у него ничего нет».
На овощной базе чистила капусту[9].
В 16 часов был идиотский отчет профбюро Управления на месткоме Министерства — как мы помогаем руководству в выполнении производственных задач. Какой абсурд вся эта «общественная» работа и «необщественная» тоже. Вечером на парткоме утверждали мою характеристику для выезда в Польшу. Меня пригласило Министерство культуры Польши персонально за активное участие в проведении Первого фестиваля польской драматургии 1965 года. Ильина (начальник Управления кадров) прямо вся кипела, смотрела зверем, но ничего сделать не могла.
Вечером позвонил Борис Владимирович и рассказал о своих впечатлениях от спектакля «Сколько лет, сколько зим». В общем, ему понравилась режиссерская работа Товстоногова, умение использовать сценическое пространство, создавать атмосферу, а на мое замечание, что все это холодно, возразил, что зато отсутствует дилетантизм (который ему так ненавистен), все сделано по законам искусства. Но актерские работы по существу никакие не понравились. Сказал, что Юрский делает не то, что в пьесе, но, может, так и надо, а то было бы скучно, юмора мало. В общем, спектакль средний, но смотреть не скучно.
Ну вот — Борис Владимирович от «Мещан» в восторге, ему очень, очень понравилось. Разницу в восприятии им и мной он деликатно объясняет разницей темпераментов. Главное он видит в освобождении Горького от вульгарного социологизма. Что здесь не семейная драма, а всеобщее непонимание друг друга, одиночество — это и сам Горький, и современность. Текст Товстоноговым перемонтирован, а не убран, и монологи превращены в отдельные реплики (вот почему мне показалось, что отсутствует монолог Нила о любви к жизни и активному вмешательству в нее). Лебедев — Бессеменов просто превосходен, трагический образ большой силы. Понравилась очень Макарова — Цветаева, Петр — Рецептор, Татьяна — Попова (особенно в первом акте, во втором не совсем понятно, зачем это она моль ловит). В начале века все критики рассматривали Нила как самодовольного, самовлюбленного мещанина, так его трактовал Дикий, такой он и здесь. Всех поучает, а сам просто влюблен в молодую здоровую женщину и самодовольно любуется собой. У Перчихина в конце действительно лишнее комикование, а в целом очень хорошо. Они все мещане, все. Так и у Горького, это потом навесили фальшивые ярлыки, и Товстоногов их срывает. Очень хорошая Поля — Сапожникова. «Не люблю этого слова, — сказал Борис Владимирович, — но здесь действительно что-то от философской глубины, хотя представляю себе, что в возрасте гораздо более молодом люди просто не очень хотят думать о тех проблемах, которые здесь поставлены. Товстоногов не только умом, но интуицией постигает Горького». Очень интересно Борис Владимирович говорил о том, что у Товстоногова, как и у Горького, симпатии на стороне Татьяны и Петра, потому что они ищущие, колеблющиеся, а не самодовольные, не самовлюбленные. А то, что Татьяна напоминает Калерию из «Дачников», — это закономерно, это вариант одного образа, Горький любил многократно обращаться к одному характеру и рассматривать его в разных ситуациях, в разной обстановке. И Калерия, и Татьяна, и Лиза («Дети солнца»), и девушка из «Достигаевых» очень разные, но в них это одиночество, эта обреченность, боязнь жизни. Татьяна любит читать книги и очень верно судит о литературе, как Калерия со своей поэзией, хотя там, конечно, многое другое. Борис Владимирович советует перечитать Горького свежими глазами, в тексте есть все, что сделал Товстоногов. Итак, самовлюбленность — основной признак мещанства. И то, что на сцене, и то, что в жизни, — все это безумный, безумный, безумный мир, как говорит Борис Владимирович.
Поколение шестидесятников оставило нам романы и стихи, фильмы и картины, в которых живут острые споры о прошлом и будущем России, напряженные поиски истины, моральная бескомпромиссность, неприятие лжи и лицемерия. Их часто ругали за половинчатость и напрасные иллюзии, называли «храбрыми в дозволенных пределах», но их произведения до сих пор остаются предметом читательской любви. Новая книга известного писателя, поэта, публициста Дмитрия Быкова — сборник биографических эссе, рассматривающих не только творческие судьбы самых ярких представителей этого поколения, но и сам феномен шестидесятничества.
Имя Всеволода Эмильевича Мейерхольда прославлено в истории российского театра. Он прошел путь от провинциального юноши, делающего первые шаги на сцене, до знаменитого режиссера, воплощающего в своем творчестве идеи «театрального Октября». Неудобность Мейерхольда для власти, неумение идти на компромиссы стали причиной закрытия его театра, а потом и его гибели в подвалах Лубянки. Самолюбивый, капризный, тщеславный гений, виртуозный режиссер-изобретатель, искрометный выдумщик, превосходный актер, высокомерный, вспыльчивый, самовластный, подчас циничный диктатор и вечный возмутитель спокойствия — таким предстает Всеволод Мейерхольд в новой книге культуролога Марка Кушнирова.
За годы работы Стэнли Кубрик завоевал себе почетное место на кинематографическом Олимпе. «Заводной апельсин», «Космическая Одиссея 2001 года», «Доктор Стрейнджлав», «С широко закрытыми глазами», «Цельнометаллическая оболочка» – этим фильмам уже давно присвоен статус культовых, а сам Кубрик при жизни получил за них множество наград, включая престижную премию «Оскар» за визуальные эффекты к «Космической Одиссее». Самого Кубрика всегда описывали как перфекциониста, отдающего всего себя работе и требующего этого от других, но был ли он таким на самом деле? Личный ассистент Кубрика, проработавший с ним больше 30 лет, раскрыл, каким на самом деле был великий режиссер – как работал, о чем думал и мечтал, как относился к другим.
Содержание антологии составляют переводы автобиографических текстов, снабженные комментариями об их авторах. Некоторые из этих авторов хорошо известны читателям (Аврелий Августин, Мишель Монтень, Жан-Жак Руссо), но с большинством из них читатели встретятся впервые. Книга включает также введение, анализирующее «автобиографический поворот» в истории детства, вводные статьи к каждой из частей, рассматривающие особенности рассказов о детстве в разные эпохи, и краткое заключение, в котором отмечается появление принципиально новых представлений о детстве в начале XIX века.
Николай Гаврилович Славянов вошел в историю русской науки и техники как изобретатель электрической дуговой сварки металлов. Основные положения электрической сварки, разработанные Славяновым в 1888–1890 годах прошлого столетия, не устарели и в наше время.
Книга воспоминаний известного певца Беньямино Джильи (1890-1957) - итальянского тенора, одного из выдающихся мастеров бельканто.