Дневник театрального чиновника (1966—1970) [заметки]

1

Много лет спустя я узнала от Львова — Анохина, что он никогда дневник не вел, а сказал публично, что ведет дневник, чтобы «припугнуть» чиновников, чтобы они думали, что все их действия, слова, поступки фиксируются. Я же мало что записывала в своем дневнике о том, что в эти годы происходило со Львовым — Анохиным, считая, что он делает это сам, и, в частности, эпопею его ухода из театра Станиславского.

2

Спектакль «Смерть Тарелкина» по пьесе Сухова — Кобылина, поставленный молодым тогда режиссером Фоменко, долго не выпускали, как якобы направленный против советской действительности. Особенно возражало Министерство культуры РСФСР, на обсуждении в московском Управлении зам. Министра Бердников высказался категорически против. Спектакль был все же выпущен во многом благодаря позиции бывшего тогда замом начальника Управления театров Министерства культуры СССР В. Голдобина.

3

Кремлевский театр был расположен в Кремле, недалеко от Спасских ворот (вход через Спасские ворота). Это была гастрольная площадка для показа достижений музыкального и драматического искусства Советского Союза. Сюда свои лучшие спектакли привозили театры из всех союзных республик, а также показывались в основном премьеры московских и ленинградских театров. Выступали здесь и отдельные зарубежные театры — в частности, на сцене Кремлевского театра Лоренс Оливье играл своего Отелло. Для этих целей театру выделялись деньги. Театр был закрыт в марте 1968 года, а его помещение было отдано Верховному Совету СССР.

4

В эти годы Министерство культуры СССР размещалось в двух зданиях — на Неглинной, 15, где находились Управление театров, другие творческие управления, и на Куйбышева, 10, где находились Министр, его замы и все остальные подразделения Министерства.

5

Текст спектакля «Братская ГЭС», поставленного Поламишевым по поэме Евтушенко, подвергался до выпуска многочисленным «уточнениям» по «идейным» соображениям.

6

Анастасьев подписал обращение в защиту Синявского и Даниэля, осужденных за публикацию на Западе своих литературных произведений под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак.

7

«Синяя ворона» Р. Погодина — первый спектакль Ленкома после снятия Эфроса с должности главного режиссера и перехода его в Театр на Малой Бронной весной 1967 года.

8

При переходе А. Эфроса в Театр на Малой Бронной ему разрешили взять с собой 12 ведущих актеров Ленкома.

9

Не могу поручиться, что представители абсолютно всех слоев населения Советского Союза в летний и осенний периоды посылались на помощь в «битве за урожай» на село, а также на овощные базы, но для чиновников госучреждений, работников научных учреждений и особенно студентов и школьников это была постоянная общественная повинность, иногда даже начало занятий в институтах по этой причине переносилось на более поздний срок.

10

В. Максимов был вынужден в 1974 году эмигрировать в Париж, где создал известный журнал «Континент», которым руководил 15 лет.

11

В те годы понятия «левые» и «правые» силы были противоположны сегодняшним понятиям.

12

В книгах Смелянского «Предлагаемые обстоятельства» и «Уходящая натура» эпизод о взятии Фурцевой ответственности на себя за выпуск спектакля «Большевики» отражен неверно.

13

Для осуществления генеральной реконструкции помещения МХАТа труппа должна была переехать работать в помещение, выстроенное на Тверском бульваре, 24, где сейчас работает МХАТ им. Горького п/р Дорониной.

14

18 января 1968 года в газете «Советская культура» было напечатано две статьи о «Трех сестрах» Эфроса: Ю. Дмитриева, не оставившего от спектакля камня на камне, и, для «объективности», М. Строевой в защиту спектакля, в которой она в первой же фразе, по существу, объяснила, почему его будущие поклонники не сразу оценили спектакль по достоинству: «Как трудно бывает расставаться с привычной театральной традицией. Словно тебя обкрадывают, отбирают частицу от твоего прошлого».

15

Спектакль так и не был выпущен.

16

В записной книжке Тарасова (случайно ко мне попавшей) перечислено, какие были произведены изменения в спектакле: 1) полностью восстановлен по Островскому монолог Жадова; 2) Пельтцер (Кукушкина) не выходит на авансцену и не обращается в зал; 3) исключаются повторы текста Жадова, Юсова, Вышневского; 4) восстанавливается финал пьесы о суде общественном.

17

Сохранился интересный документ: письмо Посла СССР в ЧССР Червоненко на имя Министра культуры СССР Фурцевой и Председателя Комитета по культурным связям с зарубежными странами при СМ СССР Романовского от 28 сентября 1966 года, в котором посол пишет: «Посольству известны имеющиеся сложности в этом вопросе, однако полагаем, что следует использовать имеющуюся благоприятную обстановку и направить театр на Таганке как экспериментальный театр, хотя бы лишь с одним спектаклем „10 дней, которые потрясли мир“». Управление театров своим письмом за подписью Тарасова дало свое согласие, но на уровне замминистра Попова, а потом ЦК принятие решения тянулось больше года, гастроли были намечены лишь на 1968 год и из-за событий в Чехословакии не состоялись.

18

Возможно, именно поэтому Б. В. Алперс в 1967 году — в последний год своей работы в ГИТИСе — прочитал 10 лекций о театре предреволюционного десятилетия и записал их на магнитофон. Это не столько лекции, сколько беседы со студентами свидетеля происходивших процессов и рассказы очевидца, знакомого со многими персонажами. Они дополняют уже сказанное Алперсом в его опубликованных работах, а в некоторых случаях дают новый оригинальный взгляд, например на творчество Вахтангова. Лекции сняты мною с пленок и ждут своего опубликования, а сами пленки переписаны Театральным музеем им. Бахрушина для длительного хранения.

19

Привожу краткие записи выступлений на симпозиуме из записных книжек Тарасова.

О. Крейча: «1. Нам важно, чтобы произошел разговор откровенный, чтобы были выявлены все недостатки. 2. Мы не должны забывать, что наиболее сильный диалог — это наша работа, то есть надо говорить о том, что делаешь. 3. Нам кажется, что мы должны разговаривать как специалисты и выяснять все неясные вопросы. 4. За фамилиями участников симпозиума стоит богатый опыт, и они должны отвечать на тему „Драматург, актер, режиссер“. Правда, наша внутренняя дискуссия на эту тему неделю назад не увенчалась успехом. 5. Искусство — особый вид общественной активности, искусство может быть и самим собой, выражать свою собственную сущность. Этот диалог — очная ставка между нашим и советским театром. В нашем театре живет инициатива Станиславского, живы приемы Мейерхольда и Таирова. Я думаю, что наши нынешние разговоры должны касаться сегодняшней практики. Плодотворные взаимоотношения между нами должны учитывать не только общие факторы, но и индивидуальности. Дело в самих художниках, сама культура должна формироваться в себе без внетеатральных вмешательств. Фактическая творческая деятельность больше всяких симпозиумов, ее нельзя организовать, художественное действо нельзя подавить. Художническая деятельность весьма субтильна, она не может быть не самостоятельна».

Сухаржипа — о драматическом театре Чехии и Моравии. «В прошлом году удивила цифра постановок советских и русских классических пьес: „Ревизор“, „Враги“, „На дне“, три пьесы Булгакова. Повышается интерес к классике, и снижается интерес к советским пьесам. Мы хотим давать те произведения, которые вызывают интерес, — „Блоха“ Замятина, Булгаков, Эрдман. Они не ставились в СССР. Не всегда постановка этих пьес увенчивается успехом, например „Мандат“. Можно сказать, что пьесы, волнующие Москву, мало интересуют нашего зрителя. Вот „Традиционный сбор“ Розова, идущий в ряде театров у вас, а у нас не переведена. Розов не переходит ту грань, где кончается официальная оценка и начинается искусство. Сатирическое острие нашего зрительного зала требует другой драматургии, поэтому мы взяли пьесу Арканова. У нас идут и „эротические“ пьесы (как кажется советским товарищам) — это любовные пьесы, не бульварные, среди них и „104 страницы про любовь“. В советских пьесах мало того, что привлекло бы наши театры, в них мало художественно-убедительного качества». Дальше говорит о переводах, о «Трех сестрах» О. Крейчи, в которых показан распад семьи, о том, что Чехов — отец драмы абсурда.

Топорков — высказывает свои впечатления от спектаклей, просмотренных за время пребывания, и, в частности, о «Трех сестрах» О. Крейчи.

Ефремов — спорит с Сухаржипой о Розове и его концепции об отметках, что Розов не привлечет зрителя своими отметками. Говорит: «Мне грустно ходить в СССР в театры, мы утрачиваем искусство актера. Надо развивать систему Станиславского».

Урбанова — о спектаклях Горького. «Он всегда вызывал широкий интерес и будет вызывать интерес. „Враги“, „На дне“, „Последние“ — пьесы говорят о конфликте общества и человека. Горький вечен и будет нужен всегда».

Головашенко — не соглашается с некоторыми моментами трактовки «Трех сестер» О. Крейчи. Говорит о реализме и его безграничности, что реализм имеет границы, но их не видно.

Царев — говорит об актере, о том, что он находится в центре любого режиссера.

Мартинек: «Надо говорить о ранних годах развития театра как о золотом веке. Не издаются книги о Таирове, Мейерхольде, Евреинове, Комиссаржевском, Радлове, Сахновском и др. Многое же из того, что было издано, переиначено, причесано, приглажено. Этот культурный нигилизм ослабляет советскую режиссуру. Мы изобретаем порох. Мне кажется, вся сфера театральной режиссуры не добилась того, что содержится в материалах Мейерхольда, которые держатся за семью замками».

20

Выступления на собрании из записных книжек Тарасова.

Зайцев: «Возникла необходимость посоветоваться о творческом положении нашего театра».

Родионов: «Группа актеров посетила Министра культуры СССР, горком КПСС, райком; письма коллективные в связи с назначением художественного руководства. Надо это обсудить. Последним главным режиссером был Монюков. Прошло полтора года, как театр работает без главного режиссера. Это время театр работал неплохо: выпущены „Физики и лирики“, „Гроссмейстерский балл“, „Визит дамы“ и другие. Но ощущалась и ощущается потребность в едином руководстве. Там, где главный режиссер направляет деятельность театра, там театры преуспевают. Партбюро театра обсуждало положение (в связи с критикой в прессе) и приняло решение о коллективном руководстве. Действительно, такое руководство существует в Театре Маяковского, МХАТе, но оно очень сложно, трудно достичь единого понимания. Мы посоветовались и решили, что такая форма рекомендована быть не может. За отсутствие квалифицированного руководства в театре критикуют нас. Театр — государственное учреждение, непорядки в нем касаются партийных и общественных организаций. Мы должны реагировать на критику. Возникла необходимость назначить художественное руководство.

В театре авторитетная, сильная режиссура — Эфрос, Поламишев, Судакова, — отсюда сложность требований к главному режиссеру. Нам кажется, что мы такого человека нашли, вы его знаете: Юрий Борисович Щербаков — мужчина пятидесяти лет (смех, голоса — рост и т. д.), у него достаточно и физических и нравственных сил, чтобы руководить театром. Коммунист, народный артист БССР, поставил 50 спектаклей. Имеет три предложения: вернуться в Белорусский государственный театр, главным режиссером в Калинин и наше предложение о Драматическом театре на Малой Бронной. Принял предложение не сразу, подумал, дал согласие, но поставил два условия: 1 — не реорганизовывать коллектив; 2 — обязательно встретиться с Эфросом».

Волков: «Цель собрания — доложить о мужчине пятидесяти лет или посоветоваться?»

Родионов: «Назначение главного режиссера голосованием не решается».

Сухаревская: «У нас было решение о художественной коллегии, чего же еще от нас хотят?» (Реплика Родионова: «Коллегия не принимается».) «Не вносилось ли предложение о назначении главного режиссера из коллектива театра?»

Песелев (секретарь партбюро): «То, о чем мы говорили в райкоме партии, должно стать предметом гласности. Мы все просили сохранить для нас форму коллегии на год. Мы считаем, что у нас ничего панического не происходит. Монюков несерьезно был назначен. Режиссерская чехарда настораживает коллектив. Очень важно, кто возглавит театр».

Сухаревская: «Все сказано. Нельзя нас насиловать. Я считаю, что режиссерская коллегия является главной. Надо устроить диспут по „Трем сестрам“. Дискуссия были невозможной. Может быть, что-то у Эфроса не получилось, но критика была предвзятой».

Соколовский: «Театр и пресса. „Советская культура“ объявила даже дискуссию, но это была не дискуссия, а стрельба по одному человеку, Эфросу не дали выступить, ни слова не говорят об актерах. О главном режиссере. Монюков работал год и ничего не сделал. Театр без главного режиссера стал работать лучше, кончились склоки и интриги. И сейчас худсовет, парторганизация, местком пришли к мысли о коллегии. Надо нас поддержать».

Богданова: «Все началось с „Трех сестер“. Надо открыть дискуссию о состоянии театральной критики, так как количество статей перешло в оргвыводы. В явлениях искусства разбираться очень сложно. Мы прислушиваемся к критике и поправляем спектакль. Это большое достижение, художественное явление. „Современник“ был долго под коллективным руководством. Была бы сделана ошибка, если бы к нам не прислушались».

Веснин: «Мы рады, что товарищи увидели, как мы едины. У режиссеров разный подход к решению творческих проблем. Я не совсем согласен с Эфросом, его методологией. У меня методология другая, но я признаю талантливость Эфроса и с удовольствием сижу у него на репетициях».

Волков: «Присоединяюсь к товарищам. Дела у нас неплохи. Да и кандидатура Щербакова не самая хорошая. Я-то считал, что Эфрос может быть худруком».

Судакова: «С нами считаются, мы не быдло, и это необыкновенно отрадно. Очень хочется, чтобы это не было иллюзией. Неверно, что режиссерам в театре не придется потесниться. Придется. Почему мы должны тесниться в пользу Щербакова? Почему должны тесниться люди более талантливые, а менее талантливые должны занимать большее место? Эфрос талантливее».

Владыкин: «Я принадлежу к числу тех, кто наблюдал за работой театра». Григорий Иванович сказал об удачах театра, о некоторых неудачах, что были трудные разговоры о «Братской ГЭС», о «Трех сестрах», о некоторых ошибках в этом спектакле. О «Колобашкине», о разговорах с Эфросом в Министерстве по поводу постановки.

Эфрос: «Надо кончить трагическое недоразумение между нами и руководством. Приходится доказывать, что (Щербаков) — это уважаемый режиссер и педагог. О „Колобашкине“ — давайте скажем, что это „наша вина“. Мы продолжим работу над „Тремя сестрами“ и „Колобашкиным“. Нечестно, когда печатают статью за чужой подписью. Нужен какой-то другой стиль. Вы должны нас защищать. Нечестно — вот что плохо».

Родионов: «Три высокоталатливых режиссера. Не все у них положительно. Вместе с тем с каких-то слухов говорят о неталантливости Щербакова. Нельзя выдумывать критику, нельзя обвинять в травле. Больше требовательности к себе».

21

Первая режиссерская конференция состоялась в 1939 году.

22

ЦГАЛИ — Центральный государственный архив литературы и искусства СССР.

23

НТС — Народный трудовой союз (эмигрантская организация).

24

Валентин Блинов был талантливым драматургом, его пьеса «Белые облака» шла в Малом театре.

25

Назначение А. Дунаева оказалось удачным. Он предоставил Эфросу полную свободу и самым активным образом защищал его спектакли при обсуждении в административных органах. Он и сам «обэфросился» (по выражению Шумова), что отразилось на его собственных спектаклях.

26

Совещание в Чиерне над Тиссой на границе с Чехословакией, проводившееся по инициативе советского руководства, было попыткой остановить начавшиеся в Чехословакии процессы демократизации. Попытка оказалась неудачной, поэтому 21 августа 1968 года в Чехословакию были введены войска стран Варшавского Договора во главе с Советским Союзом.

27

Скоро Мрожек вернулся на польскую сцену. Уже в 1973 году он называется первым современным драматургом Польши.

28

Роман Хемингуэя «По ком звонит колокол» был переведен, но не напечатан, набор его был рассыпан из-за протеста жившей в СССР Долорес Ибаррури — секретаря Испанской компартии, считавшей, что Хемингуэй неверно отразил гражданскую войну в Испании. В машинописном варианте роман ходил по рукам, Грибанов сделал по нему инсценировку, решение по которой и должен был принять Владыкин.

29

меня сохранился полный доклад Абалкина, а стенограммы выступлений других участников Худсовета потеряны.

30

Хейфец от дальнейшей работы над пьесой отказался — то ли заболел, то ли не захотел участвовать в скандале, возникшем во МХАТе по поводу ее постановки.

31

Ежедневно во всех московских театрах, от ГАБТа до театра кукол, было предусмотрено по 2 лучших места, билеты на которые изымались из продажи и направлялись в Министерство культуры СССР, Министерство культуры РСФСР, московское Управление культуры, Всесоюзное агентство по авторским правам (ВААП) и Главлит. При помощи упомянутой «афиши» они и распределялись. Первым на «афише» расписывалось руководство, потом сотрудники Управления театров, Управления музыкальных учреждений. Руководство, да и сотрудники часто отдавали эти билеты родственникам, врачам и т. д. Задумывалась эта «афиша» как способ контроля за репертуаром, а превратилась в кормушку.

32

В 1962 году «Современнику» пьесу ставить запретили.

33

Фурцева посмотрела спектакль «Живой», после чего вопрос о его выпуске вообще был снят с повестки дня.

34

Пьеса Радзинского «Чуть-чуть о женщине» все же была поставлена с Дорониной во МХАТе Львовым — Анохиным, который к этому времени расстался с театром Станиславского, премьера состоялась в 1970 году.

35

В Советском Союзе производилась перлюстрация корреспонденции, пересылаемой по почте, как за рубеж, так и из-за рубежа.

36

Ходил анекдот, что, когда Фурцева при встрече с Мотыкой выразила свое недоумение по поводу некоторых пьес, идущих на сценах польских театров, вопросом: «Разве мы не в одном лагере?», Мотыка якобы ей ответил: «В одном, но наш барак повеселее».

37

В конце концов главным редактором журнала «Театр» был назначен драматург Лаврентьев. Приказ о снятии Рыбакова и назначении Лаврентьева был издан 15 декабря 1969 года.

38

21 августа 1969 года исполнился год с момента ввода в Чехословакию войск стран Варшавского Договора, а с апреля 1969 года вместо Александра Дубчека первым секретарем ЦК КПЧ стал Густав Гусак.

39

В своей статье «О традициях и народности», напечатанной в 4-м номере «Нового мира», Дементьев подверг критике антизападные статьи В. Чалмаева: «Великие искания» и «Неизбежность», напечатанные в журнале «Молодая гвардия» № 3 и № 9 за 1968 год, чем вызвал шквал обвинений в антипатриотизме. Статья послужила поводом для развязывания кампании против самой редакционной политики «Нового мира», самого прогрессивного журнала того времени.

40

Анатолий Кузнецов — автор знаменитого романа «Бабий яр» — остался на Западе в 1969 году, работал на Би-би-си, умер в 1979 году.

41

Пьеса Розова «На беговой дорожке» так и не была выпущена, и ее никто не поставил.

42

Пьеса Дельмара «Уступи место завтрашнему дню» была поставлена Эфросом в театре Моссовета с Раневской и Пляттом под названием «Дальше тишина».

43

Конрад Свинарский — режиссер, художник, крупнейший артист, ставивший спектакли на сценах почти всех европейских стран, а также в США и Мексике, первый постановщик пьесы П. Вайса «Марат и Маркиз де Сад» в Берлине в 1965 году, погиб в авиационной катастрофе 19 августа 1975 года.

44

Была борьба, нервотрепка, «уточнения», но спектакль пошел и имел огромный успех и разноречивые оценки и отношение.