Дневник театрального чиновника (1966—1970) - [67]
1970 год
Накануне Нового года умер Павел Андреевич Тарасов, личность неоднозначная. Умер трагически в служебном помещении МХАТа, придя туда на обсуждение спектакля по пьесе Радзинского «Чуть-чуть о женщине», вызвавшего во МХАТе такой разнобой мнений среди «великих», что мирить их приехала Фурцева. К моменту ее приезда врач МХАТа делал Тарасову искусственное дыхание, но он не смог прийти немедленно, так как был занят какой-то процедурой со Смирновым, «скорая» тоже задержалась. Приехавшая Фурцева позвонила в «скорую», представившись, выразила недовольство задержкой и, видимо, решив, что сделала все, что должна, проследовала на обсуждение, по свидетельству очевидцев, почти задев полой пальто лежавшего на полу Тарасова. Когда же было сообщено, что Тарасов скончался, обсуждение прекратилось лишь на несколько минут, и А. К. Тарасова продолжила прерванную речь как ни в чем не бывало. Сегодня панихида по Тарасову проходила в Союзе художников, так как сейчас школьные каникулы и во всех театрах идут утренние спектакли. Я на панихиде не была, так как оставалась в «лавочке» на дежурстве.
А эта запись как дополнение к записи о Конраде Свинарском от 18 октября 1969 года, уже после проведения Второго фестиваля польской драматургии. Спектакль Свинарского получился интересным, но для нашего зрителя по своей проблематике не очень близким. По его просьбе я каждый день, придя на работу, звонила ему в гостиницу, чтобы он не опоздал на репетицию. Спрашивал он меня, где у нас «ночная жизнь», и, не обнаружив таковой, в выходные дни театра летал в Финляндию, а мне звонили из гостиницы «бдительные служащие» и сообщали, что «Свинарский сегодня не ночевал». Был он с художником Вишняком, оформлявшим спектакль, в гостях у меня дома, где подарил мне финского домового. Мы предоставили ему самому выбрать для себя подарок из тех, что для них приготовили, и он выбрал фарфоровые шахматы. Ходили мы с ним однажды вечером в ресторан ВТО. Рассказывал он мне о своей жене, любительнице кошек, которых у него в доме чуть ли не десяток, и даже о любовницах. Я записываю эти подробности, чтобы показать, что, будучи режиссером с мировым именем, он простой, открытый, естественный, непосредственный и порой даже наивный человек[43].
Совещание на тему «Планы театральных журналов в области критики буржуазной идеологии».
Вступительное слово Коршунова (зам. начальника Управления театров Министерства культуры СССР). Рассказывает, что записано в решении коллегии Министерства по этому вопросу.
>Дубасов
(журнал «Театр»): «Хорошо, что собрались не для отчета, а посоветоваться. Журнал „Театр“ пишет прежде всего о советской драматургии и театре, но и о зарубежном искусстве. Зарубежное искусство отличает большая сложность, быстрые изменения как в художественных, так и в антихудожественных явлениях. О плане журнала по обсуждаемой теме. Первое — отражать жизнь социалистических стран, второе — отражать жизнь буржуазных стран. Попытки извратить деятельность советских художников — Ростоцкий обещал об этом статью. Должна быть напечатана статья Щепалиной „Драматург Арабаль — крайняя степень модернизма“, а также статья Рябовой „Серьезные изменения в драматургии Англии“. „Театр“ решил активно включиться в эту борьбу, хотя занимались ею и раньше. Прогрессивные художники зарубежных стран — наши помощники, хотя они сейчас и заблуждаются, но, даже критикуя их, мы держимся с ними дружески».
>Зубков
>(журнал «Театральная жизнь»)
: «Между двумя театральными журналами существует разница в том, кому они адресованы. Наш журнал массовый. Хотя у нас специального зарубежного раздела нет, но критика, наступление на наших зарубежных противников в журнале присутствует. Наша задача — не только борьба с зарубежными недругами, но и разоблачение любых попыток проникновения буржуазной идеологии — эта задача поставлена апрельским Пленумом ЦК КПСС, чтобы у нас статьи носили наступательный, разоблачительный характер, а не информационный, описательный. Мне хочется коснуться организационных вопросов. Мы совсем не пользуемся зарубежными командировками. Чтобы о враге писать, его надо, знать, его надо видеть». (И еще минут 10 говорил на эту тему.)
>Клюев:
«Успех нашей работы связан с нашей оперативностью. Или мы будем заниматься контрпропагандой, заниматься как наши противники, или всякий раз будем садиться в лужу. Конечно, информация нужна, я поддерживаю Зубкова. Надо, чтобы журналисты имели прямой доступ к зарубежным изданиям, если не у себя, то в МИДе. Союз писателей мало помогает, хотя там контакты налаженные. Редколлегиям журналов надо специально по этим вопросам собираться хотя бы раз в два месяца для обмена информацией. Эстетика Арто, театр Гротовского, всякое слишком категорическое заявление нам часто выходят боком. Явление надо брать, учитывая, какое место в жизни театра оно занимает, не будет ли это „из пушки по воробьям“».
>Ковалев
>(журнал «За рубежом»)
: «Занимаюсь театрами Англии и США. Мне кажется, что в планах журналов много интересного. Тему документальной драмы в журнале „Театральная жизнь“ нельзя ограничить только документами, она смыкается с исторической драмой. Театр абсурда — это уже пройденный этап. В Англии „лезет“ мелодрама, в США возврат к пьесам 20–30-х годов. Не нужно уходить от постановки вопроса об идеологической диверсии, идет борьба и за нашу, и за свою интеллигенцию».
Находясь в вынужденном изгнании, писатель В.П. Аксенов более десяти лет, с 1980 по 1991 год, сотрудничал с радиостанцией «Свобода». Десять лет он «клеветал» на Советскую власть, точно и нелицеприятно размышляя о самых разных явлениях нашей жизни. За эти десять лет скопилось немало очерков, которые, собранные под одной обложкой, составили острый и своеобразный портрет умершей эпохи.
Воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, камергера Высочайшего двора, представителя известной аристократической фамилии, служившего в конце XIX — начале XX в. в Министерствах иностранных дел и финансов, в Государственной канцелярии и контроле, несут на себе печать его происхождения и карьеры, будучи ценнейшим, а подчас — и единственным, источником по истории рода Лопухиных, родственных ему родов, перечисленных ведомств и петербургского чиновничества, причем не только до, но и после 1917 г. Написанные отменным литературным языком, воспоминания В.Б.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.