Дневник. Продолжение - [5]

Шрифт
Интервал

Эти домики – птичьи ли, рыбьи? – а тянет к окну
разноцветному... Первый изысканней прочих.
Засмотрюсь... И тотчас непременно уткнусь
во второй – ни единый не порчен
неуменьем сложить два-три цвета. Как мастер горазд
ремесла веницейского древнего – зря и тягаться...
Здешних предков огни посейчас неусыпно горят,
в перекличке гондол на водах далеко растекаясь...
Но на привязи флот. Накренившись, чуть дремлет фонарь,
за неярким стеклом пряча тайну живого свеченья...
Так на клиросе в ночь заступает служить пономарь...
Так сияют лучи золотого сеченья.

25, 26 м а р т а

12. К Венеции! Grand Canal

Не хватит слов! Не им творить сюжет.
Кишит кишеньем, изумляя паки.
И паки... И, из небыли сошед
и былью представая и уже
явившись ею, пробуждает парой —
восторг и вдохновенье – ты внутри!
Ни время, ни событья не исторгнут
тебя из чрева... Сколько ни мудри —
не выдумаешь этакого. Миг —
чем дальше, тем быстрее – напрямик.

26 м а р т а

13. К Венеции! Память

Не присвоить и не – отпустить, лишь она не узнает,
оставаясь самой!
Вить верёвочку к ней не морскими узлами,
не сложить под замок
ни одну из примет – голубое с зелёным,
золотое поверх,
сочетавшись судьбой и с водой, и с землёю,
о которых – повем.

27 м а р т а

14. К Венеции! Посвящение

Памяти П. Муратова

...а если умрёт, то принесёт много плода.

Ин. 12, 24
Кто к полному добавит – полноты
участник, как умершее зерно,
рождающее в будущем... Но путь
тернист, елико вынесет теперь.
Земного – ни суда, ни понятых
не надобно, и почести – зело!
не жди ни до, ни после. После пусть
другие умирают без потерь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Что бабочка подённая, что жук,
что жужелица?! О тебе – тужу.

27 м а р т а, В х о д Г о с п о д е н ь в И е р у с а л и м

15. К Венеции. Прощание

На Родине всё сбудется – венец.
Венеция останется собой.
По небу разливается свинец
на Родине. В Венеции забот —
ни облачка... К отеческим гробам
и воздуху родимых пепелищ
в холодные вернёмся города,
купаясь в позднемартовской пыли.

30 м а р т а

ТАНЕ БЕК. ВСТРЕЧА

1

Татьяне Бек, сказавшей за меня...
В апреле бахромой цыплячьей клёны
за сутки оперились, сняв поклёпы
на родину холодную... Поклоны
мои – любившей жизни знамена,
как жизнь, не только красные... Апрель
не прост, не постоянен, не пригоден
для неги, расслабленья... Непригожи
его задворки...
Рядом кисея и залежи суровые рогожи,
сложившие утеху – под запрет.

2

...А подержаться за руку, а встать
поближе у обрыва?..
Кто поменьше,
удержится на краешке, а кто —
усядется на стул, на два...
Не с ними
хотела бы на карточке одной
остаться полустёртой...
Эта жизнь живётся раз и набело.
Парит большая птица с новыми крылами,
отсель недосягаемыми нами.

3

Чу, девонька, красавица-душа!
Ничто не пропадает – было б только!
Не первой, не последнею дошла
до будущего... Вечного. Не долго
оплакивать и радоваться здесь,
где, как ни потянуться – не задеть
грядущее посмертно. Лишь – затем!
Тебя же – полюбила без затей.

30 а п р е л я

КИСЛИЦА

По нетронутой заячьей – по
кислой травке не сладко ходить...
Запрокинуто мая чело
высоко, разнотравьем кадит
жаркий полдень... В его глубине
всяк не целое – целого часть...
И зелёный убра́н кабинет
белизною прозрачною чаш.
Крошка-венчик, застенчив и мал,
схорони человечью печаль!
Двадцать первый не выпитый май
от начал безнадежно почат...
Не воротишь, что минуло. Тут
обретай снова душу свою.
И не думай, о чём на лету
в ухо призраки песню споют.
Двадцать первый непрожитый век
наступает с не майской тоской.
Поднимаются венчики вверх
и – лежат у меня под носком...

П е р е д е л к и н о, м а й

В МАЕ?..

Соловей – не разбойник, не тать —
заливается... Майский разлив...
Уплываю. Не выплыть, не встать,
не попятиться – в землю вросли
было ноженьки...
Впредь плавником
разворачивать, прямо глядеть
в зенки чудищу – запросто съест...
«Знатоки» – пострашнее – людей
в океане пожизненном есть...

16, 17 м а я

РАЗГОВОРЫ

Смерть! где твое жало?!

Иоанн Златоуст. Пасхальное
огласительное слово

1

Л.

Ночные звуки, медный камертон
и голос тихий
заводят сердце заново, мертво
что было, тикать
велят расстроенным часам,
скрепляют вехи...
Глядишь, и дышишь нынче сам,
и любишь – с верхом.

2

Т.

Родная кровь, что миру синевой
отсвечивает в жилке,
восставит стержень становой
движеньем жизни.
И ты, впотьмах, посереди
ночного плена
вновь осязаешь – се Един,
разлука тленна.

3

Е.

Ночные жители – слова,
что к свету стайкой
упорно лепятся, в овал
слетаясь – стадо
закла́нное... но не зазря,
ожога ради —
так Божий охраняет зрак
в земной ограде.

19, 20 м а я

ПЕРВОРОДНОЕ

Покачаться на каждом листке
новорожденном – майское племя,
с каждой пташечкой вылить словцо...
Посидеть на живом лепестке,
отдыхая от долгого плена...
И остаться Отцовой овцой,
и уйти с «человеков ловцом».
В мае – хочется. Просится – жить.
С каждой пташечкой с веточки – вжик...
Где ты, умница? Вешний простор...
Не взлетает овечка на спор...
Други – недруги, май-то на что?
Он опять соблазняет мечтой.
И опять отцветает в кустах...
И бессмертная тайна – густа.

20 м а я

РАДУЯСЬ ЛЕТУ

Мы длинной вереницей идём

за синей птицей...

Из спектакля «Синяя птица»
по пьесе М. Метерлинка
И лету радуясь, и щедрый славя день,
принявший из глубин
родительских, окучиваю тень
воздухов голубых,
где перья синие – лишь руку протянуть

Еще от автора Наталья Александровна Загвоздина
Дневник

Наталья Загвоздина искусствовед, много лет проработала в музеях Москвы и подмосковном Абрамцеве. Стихи пишет давно. Лауреат литературного конкурса «Живое о живом» (Дом-музей Марины Цветаевой, 2002).«Дневник» – первая книга стихотворений – и по сути, и по форме подлинно дневник, свод поэтических признаний автора. Раздумья дня сегодняшнего перетекают в прошлое, воспоминания проецируются на реальность, рождая сложную образность, полную явных и потаённых смыслов: «То время, не ведая нас, течёт непрерывным потоком.


Рекомендуем почитать
Ямбы и блямбы

Новая книга стихов большого и всегда современного поэта, составленная им самим накануне некруглого юбилея – 77-летия. Под этими нависающими над Андреем Вознесенским «двумя топорами» собраны, возможно, самые пронзительные строки нескольких последних лет – от «дай секунду мне без обезболивающего» до «нельзя вернуть любовь и жизнь, но я артист. Я повторю».


Порядок слов

«Поэзии Елены Катишонок свойственны удивительные сочетания. Странное соседство бытовой детали, сказочных мотивов, театрализованных образов, детского фольклора. Соединение причудливой ассоциативности и строгой архитектоники стиха, точного глазомера. И – что самое ценное – сдержанная, чуть приправленная иронией интонация и трагизм высокой лирики. Что такое поэзия, как не новый “порядок слов”, рождающийся из известного – пройденного, прочитанного и прожитого нами? Чем более ценен каждому из нас собственный жизненный и читательский опыт, тем более соблазна в этом новом “порядке” – новом дыхании стиха» (Ольга Славина)


Накануне не знаю чего

Творчество Ларисы Миллер хорошо знакомо читателям. Язык ее поэзии – чистый, песенный, полифоничный, недаром немало стихотворений положено на музыку. Словно в калейдоскопе сменяются поэтические картинки, наполненные непосредственным чувством, восторгом и благодарностью за ощущение новизны и неповторимости каждого мгновения жизни.В новую книгу Ларисы Миллер вошли стихи, ранее публиковавшиеся только в периодических изданиях.


Тьмать

В новую книгу «Тьмать» вошли произведения мэтра и новатора поэзии, созданные им за более чем полувековое творчество: от первых самых известных стихов, звучавших у памятника Маяковскому, до поэм, написанных совсем недавно. Отдельные из них впервые публикуются в этом поэтическом сборнике. В книге также представлены знаменитые видеомы мастера. По словам самого А.А.Вознесенского, это его «лучшая книга».