Дневник. Продолжение - [4]

Шрифт
Интервал

синим цветом цветёт, – мы вселяемся: чаек семья
прошлогодняя – выправка, те же замашки...
Здесь покой стережёт обменявшая кожу змея —
этот древний обряд и таинствен, и вечно заманчив...
На погосте кресты, чистый мрамор со строгостью букв —
здесь схоронен Поэт, там – другие, а время проходит...
Так припомнится город, который «баранкой» разбух,
что лечу как во сне и бессонно плыву пароходом...

20 м а р т а

Post scriptum

...Проплывает вокзал... Я оттуда уеду в змее
отползающей поезда... К северу снежные Альпы...
Приложившись к земле, окажуся не сразу сильней,
чуть качаясь ещё, то ли с нежностью, то ль машинально...
...Но когда-то потом, не в Италии, в русской глуши
тот фиалковый глаз поглядит чуть не в самую душу
и поднимет её, нашу память, из самой души,
дав опять говорить, сколь торжественно, столько же глуше...

21 м а р т а

2. К Венеции! Отражения

Сан-Марк с двойной кокошников грядой —
и прям, и опрокинут, и восторг
внушает глазу... Мостиков-рядов
здесь сходка-толчея, и будь востёр,
засматриваясь в кружева рядно...
Здесь парны даже звёзды и луна,
гондолы, гондольеры, и мосты,
и звуки, и молчание – просты
сложенья, вычитания... У нас —
иначе... Опасаешься простыть...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так долго опрокидываясь вниз,
плавучая Венеция стоит
на сваях, на легендах, на былом,
на каменных дворцах, на том, что в них...
Что вымоет лагуна – набело́.

22 м а р т а

3. К Венеции! Риалто

Кто видел всё – бесстрастен. Лишь народ
бурлит, передвигаясь по кривой...
Под сводами Риалтовских ворот —
Венеция! Не птица, не грифон —
лев с крыльями – и держится на том.
Под щедрым на язычество мостом
нет времени – есть камень и вода,
плывущие оттуда и туда...

22 м а р т а

4. К Венеции! Торчелло

За Муранский маяк, за игрушечный рай кружевниц,
где торчит, наклонясь, одинокий хребет кампанилы,
заберёмся с тобой или порознь, купив грошевых
на «бумажный кораблик» билетов... Спаси и помилуй!
Под мозаики свет, под сияние лика Христа
входишь, как за края предназначенной доли —
здесь родильня, и здесь не магический вызрел кристалл —
о, Венеция! Всё – наши до́лги.

22 м а р т а

5. К Венеции! Ночная песнь

(Ш о п е н, ре-бемольмажор)

Что – ра́вно! Плеск воды. Покачиванье ряда
безвременных гондол – попробуй различи...
Ночная нагота вселенская... Порядок
космический светил – все наши, раз ничьи...
С луною по вода́м хожу до утра блеска,
не смея отвести ни взгляда... И клавир
всё полнится... И вот, рассветной арабеской
сменяется ноктюрн... Зевака, поклонись!

23 м а р т а

6. К Венеции! Утром

Задвигалась сама, Венеция златая,
под чистый перезвон своих колоколов.
Что порвано волной, залижет, залатает
волною же самой, ничем не уколов...
К утру не счесть толпы ни тембров, ни наречий —
красавица одна бесстрастна и проста,
как давеча – вчера – не первый век – извечно...
И, рот открыв, глядят вельможа и простак
на лучший из миров земных... Водой хранима,
открыта всем путям и ангелам с небес —
и солнце достаёт! – что на ночь схоронила,
и видят новый сон и зрячий, и слепец...

23 м а р т а

7. К Венеции! Блуждание

Мышиный холодок, и запахи, и затхлость,
и вечно не найти, что ищешь... Маска льва
то здесь, то там – по ней пытаешься... Назавтра
придётся повторить вечерний маскарад...
Продрогнув наконец, с канала на канавку
сворачивая, ждёшь: «последний – и в тепло»...
Но нет, здесь лабиринт – не отыскать каналью,
и боязно чуть-чуть, и знаешь – поделом.
Фонарь, как постовой, едва заметный глазу,
остался за спиной и медленно отстал...
А ветер в материк втыкается, неласков,
толкая взад-вперёд, и водит по мостам...

23 м а р т а

8. К Венеции! Вапоретто

Простолюдин, врезающий соху
в лагуны пашню,
иль вол, покинувший закут,
спеша на пажить...
Не голубых кровей, ей-ей —
скрипит и стонет,
но плугу преданность – проверь! —
большого стоит...
Простолюдин – и тем хорош,
и жнёт, и пашет.
Не засидится тихарём —
«заварит кашу»...

24 м а р т а

9. К Венеции! Вапоретто

Горожане и мы, безымянные, сгрудившись, ждём:
ржа и скрежет не в счёт, он всегда наготове, и баста.
Вольный труженик бодр одинаково и под дождём,
и под солнцем, и в ночь, не задумавшись поколебаться...
Но колебля волну, поспешает на новый причал,
где такие же мы, та же праздность и те же заботы,
и попутно уча без надрыва служить и прощать,
лишь грошовый билет попросив «за науку» за бортом...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
Сев в московский трамвай дребезжащий
                                                        и с качкой без волн,
глубоко задышу посреди веницейского моря,
повторяя – «плыви, как ни трудно, а выплыть изволь»...
И не страшен до дна городской прибывающий морок...

25 м а р т а

10. К Венеции! Ответ другу

Отечества и дым нам сладок...

Г. Державин
...И когда кто-то спросит, откуда Венеции «дым» —
не отвечу – зане[1] далеко он блуждает...
Дух творит, где живёт. Ну а тот, кто едва нацедил,
не обрящет и тли на неплодной лужайке.
Не прощает измен Божий дар, хоть держи целый мир
в закромах – как в песок, как меж пальцами – втуне...
Не болит ли в груди? – Попроси «посильней заломить»
у Спасителя душ, и почувствуешь: дымом и дунет...

25 м а р т а

11. К Венеции! Фонари


Еще от автора Наталья Александровна Загвоздина
Дневник

Наталья Загвоздина искусствовед, много лет проработала в музеях Москвы и подмосковном Абрамцеве. Стихи пишет давно. Лауреат литературного конкурса «Живое о живом» (Дом-музей Марины Цветаевой, 2002).«Дневник» – первая книга стихотворений – и по сути, и по форме подлинно дневник, свод поэтических признаний автора. Раздумья дня сегодняшнего перетекают в прошлое, воспоминания проецируются на реальность, рождая сложную образность, полную явных и потаённых смыслов: «То время, не ведая нас, течёт непрерывным потоком.


Рекомендуем почитать
Послания

Книгу «Послания» поэт составил сам, как бы предъявляя читателю творческий отчет к собственному 60-летию. Отчет вынужденно не полон – кроме стихов (даже в этот том вошло лишь избранное из многих книг), Бахыт Кенжеев написал несколько романов и множество эссе. Но портрет поэта, встающий со страниц «Посланий», вполне отчетлив: яркий талант, жизнелюб, оптимист, философ, гражданин мира. Кстати, Бахыт в переводе с казахского – счастливый.


Ямбы и блямбы

Новая книга стихов большого и всегда современного поэта, составленная им самим накануне некруглого юбилея – 77-летия. Под этими нависающими над Андреем Вознесенским «двумя топорами» собраны, возможно, самые пронзительные строки нескольких последних лет – от «дай секунду мне без обезболивающего» до «нельзя вернуть любовь и жизнь, но я артист. Я повторю».


Накануне не знаю чего

Творчество Ларисы Миллер хорошо знакомо читателям. Язык ее поэзии – чистый, песенный, полифоничный, недаром немало стихотворений положено на музыку. Словно в калейдоскопе сменяются поэтические картинки, наполненные непосредственным чувством, восторгом и благодарностью за ощущение новизны и неповторимости каждого мгновения жизни.В новую книгу Ларисы Миллер вошли стихи, ранее публиковавшиеся только в периодических изданиях.


Тьмать

В новую книгу «Тьмать» вошли произведения мэтра и новатора поэзии, созданные им за более чем полувековое творчество: от первых самых известных стихов, звучавших у памятника Маяковскому, до поэм, написанных совсем недавно. Отдельные из них впервые публикуются в этом поэтическом сборнике. В книге также представлены знаменитые видеомы мастера. По словам самого А.А.Вознесенского, это его «лучшая книга».