Дневник, 1890 г. - [33]

12) Праздник освящен[ия] Констан[тино]пол[я] с играми в цирке и молебствиями (179).

13) Христиане уходили в монахи, нехрист[иане] оставались.

14) Broglie видит, что успех погубил х[ристианств]о, но он говорит, что это испытание, к[оторое] 15 веков выдержало церк[овное] хр[истианство]. То-то и дело, что нет.

Иванц[ов] Пла[тонов].

15) Иполит считает еретиком Калиста и называет их калистианами, Калист Иполита. Оба святые (147).

16) Все еретич[еские] сочинения погибли; всё, что мы знаем — это из обвинител[ей] их.

17) Алоги — рационалисты.

18) Эпифаний признает 80 ересей сект, Филастрий 156.

Теперь 12 часов, иду спать.

5 О. Я. П. 90. Е[сли] б[уду] ж[ив].

[5 октября.] Жив. Понемногу поправляюсь. Много думаю. Всё хочется писать и ни на что нет сил еще. Был Сережа и уехал, и б[ыло] легче с ним. — Письмо от Алех[ина]. Он уходит, Ф[айнерман] отослан на место жительства. Читал Revue.

6 О. Я. П. 90. — Проснулся рано и радостно думать о необходимости написать всю трезвую правду о том, что считается верой, о том безумии, к[оторое] признается и повторяется: искупление, творение, таинств[а], церковь и т. п. — Очень ясно представляется, но нет формы. Разумеется, художественная] сильнее бы всего. — Читал Revue, хотел писать — не мог. Понемногу лучше. —

Думал: 1) Хр[истос], в противность древним религиям внешнего закона, к[оторый] никогда (хоть бы суб[бота]) не мог быть исполнен, дал образец совершенный, и приближение к нему, всегда возможное (в каком бы человек ни был положении), поставил целью.

2) Вера Христова вся в деле, а не в исповедании — исповедание делом.

3) Вред безумного церковного учения в том, что оно подрывает веру в разум. Если возможна Троица, то всё возможно.

4) Вещи, украшения гостиных, мешают детям, а дети вещам. Война между ними, и победа всегда на стороне вещей. —

Теперь 10 часов, пойду ужинать и спать.

[8 октября.] 7-го и 8-го Ок. 90. Я. П. Вчера с утра было оживление мысли, и кое-что записал в carnet,¹³⁰ но работать не мог. Ходил гулять. Очень слаб. Письмо от Золотаре[ва] об иконах и от Ч[ерткова] о личности — слишком тонкое. Статья в R[evue] d[es] d[eux] m[ondes], père Didon, наглая, глупая, мертвая. Это поразительное событие знамения времени. Потребность написать не только обличение, но уличение всё усиливается. — Пытался окончить или написать новое заключение — не мог. Ходил гулять — молился. Матрену задавило возом. Review of reviews¹³¹ — отвратительно. Тоже знамение времени. Думал:

1) Обычное рассуждение о том, что рабочие классы¹³² свободны работать или нет, образовываться и подняться в высшие слои общества, напоминает мне вопрос той барыни, к[оторая] говорила, что у мужиков нет хлеба, так отчего они не едят пирожки? Такое же непонимание не только действительности, но того, о чем и в чем речь.

2) Когда трудишься или страдаешь, некогда — нельзя молиться. Это надо было делать прежде. —

Теперь 12-й час, иду наверх, подожду почту и спать.

9 Ок. 90. Я. П. Е. б. ж. — Всё не ем ничего крепкого и слаб.

14 Ок. Я. П. 90. Шесть дней не записывал и не восстановляю, да и не стоит. Всё время б[ыл] слаб и ничего не записывал в carnet и не писал, хотя и пытался, кроме двух, даже трех последних дней. Вчера писал заключение к Балу и нынче в первый раз с увлечением. Похоже, что теперь напишется. 3-го дня был доктор Богомолец, и я с ним переводил статью Диана о полов[ом] вопросе очень хорошую. Вчера ее изложил и нынче поправил во время сеанса с Ге. Вчера приехала девушка добрая. Сознает пустоты жизни, а не знает того, что без веры жить нельзя. Маша ее устраивает на время здесь, на деревне. Доброе письмо от Новоселова. Много надо ответить писем.

15 Окт. 90. Я. П. Если б. ж.

Вчера б[ыл] Дав[ыдов], как всегда тревожный и неясный.

Страшно сказать — 23 Ок. 8 дней. Занятий в эти дни б[ыло] только — изложение Дианы, поправка статьи об охоте и рассказ Ги Мопассана — чудный, к[оторый] перевел А[лексей] М[итрофанович]. Вчера писал Сергия. Немного подвинулся.

Вялость мысли. Нынче только записал на память. Ге всё лепит. Соня уехала нынче к сыновьям. Нравственно низок. Писал письма Чертк[ову], Дунаеву, Анненк[овой] и Вас[илию] Ив[ановичу]. О его женитьбе. Хочу ехать слушать дело в суде. Здоровье чуть держится при большом внимании. Скоро умру.

К молитве прибавилось. К Ищите Ц[арства] Б[ожия] и правды его — Ц[арство] Б[ожие] внутрь вас есть, и к искушению — главное искушение — думать, что жизнь моя и дана мне, что мы хозяева сада, когда жизнь дана для работы его, и в сад я только за тем пущен, чтоб платить оброк хозяину. Всегда поражает простота и истинность этого.

Были гости: Зиновьев, Рачинская, Давыдов, Львова. От Куз[минского] жестокое письмо. И вчера я его понял, как он пойман и как он именно одинок и жалок. Пойман он тем, что его служба требуется женой. И когда зашел он далеко — что дальше, то холоднее, черствее, жесточе служба, и всё дальше любовь людей, всё больше страх и недоброжелательство, и отношений с людьми меньше и меньше, и утешение одно — сознание власти. А за это еще меньше любви. И холодно, жутко и одиноко. Думал:

Завтра запишу 1) о том, что мы знаем не то, что есть, а только то, что должно быть. 2) то, что желания ставят тезисы уму. — Это надо записать; и 3) — что нам дан разум — на борьбу с искушениями, а мы употребляем его на достижение того, что выставляют нам искушения. И это надо развить...