Дневник, 1890 г. - [32]

22 С. Я. П. 90. Коли б[уду] ж[ив].

[22 сентября.] Жив. Спал мало, но встал с ясной головой. Ге приехал. После прогулки и разговора с ним и сестрой Таней сел за работу. Поправил снача[ла] декларацию и Балу. И хочу оставить старое заключение. А о том, что церковники не христиане, писать отдельно.

С Таней говоря, пришло на мысль, что мир стоит и дошел до того, до чего он дошел, по крайней мере, столько же благодаря известным, сколько и неизвестным людям, мудрецам и святым. Христов, может быть, лучше того, к[оторого] мы знаем, было много. Хороша бы история неизвестного Христа. —

Думал всё о тех же двух кладовых и мастерской. Одна горница кладовая, где матерьял, другая — мастерская, куда беру из матерьяльной кладовой и над ней работаю, и третья кладовая, куда складываю отделанную работу. Дорого не набирать сразу слишком много, не по силам матерьялу, кот[орый] портится, пылится, вянет, но не работается; потом важно то, чтобы работать над тем, что взято в мастерскую, и наконец, важно не тратить время на любованье работой оконченной, считая это делом. —

Различие людей в различном их отношении к этим делам и еще важное различие, за к[оторое] чаще всего люди осуждают друг друга, это то, что у каждого человека разные вещи взяты на верстак — в рабочую. Обвиняешь, зачем он не делает того, что ему надо бы, а не замечаешь того, что у него взято в мастерскую, на верстак, другое, и он не может оторваться, не кончив. —

Немного неосторожно шел — изжога. Теперь 10 час[ов]. Напишу Леве письмо и пойду наверх.

23 С. Я. П. 90. Если б[уду] ж[ив].

[4 октября.] Могло бы случиться, что угадал. 23-го не помню, но 24 в ночь заболел и проболел сильно с разными переменами до нынеш[него] дня. 4 Окт[ября]. Всё то же: при страдании, в умирании невозможна деятел[ьность] мысли. Еле-еле можешь лениво молиться, проводя мысль по пробитой колее.

От неосторожности ли, что поел сухарей, или так должно б[ыло] быть, но остановившаяся боль возвратилась с новой силой.

Нынче 4 Ок. Я. П. 1890 лучше, но твердого не ем и слаб. Здесь Мамоновы, Л. И. Менгден и М[иша] Олс[уфьев]. Танино рожденье. — За это время читал статью отца Мамон[ова] о славянофилах — прекрасно. Потом привезенную Левой книгу Broglie о Константине, очень полезна — ряд выписок сейчас сделаю, потом книгу Иванц[ова] о ересях и расколах. Научная болтовня. Потом полученную книгу Биорнсона In God’sway. Серьезно, with a purpose,¹²⁷ талантливо очень местами и нескладно, много излишнего и не сшитого. Не умею, как сказать.

Из Broglie и Ив[анцова] Плат[онова] к истории цер[кви] и вызванные этим чтением мысли во время болезни.

1) Всё живое растет, тем только отличается от мертвого: то и с верованиями — пониманиями Христа. Одно мертвое неподвижное, это верование и понимание церкви.

2) Дело в том, что среди языческого мира родилось христианство, и началось взаимодействие одного на другое. Старое языческое отпечатывалось на христианстве, христианство накладывало свою печать на язычество. Живое молодое побеждало отживающее. Соединение того и другого происходило в разных степенях. Языческое всё более и более просветлялось христианским (или, сказать иначе, свет просвещал тьму), и такое движение идет до сих пор, и вдруг среди этого непрерывного движения, составляющего жизнь человечества, придумываются основани[я], по к[оторым] можно признать известное состояние просветления истинным, вечным, окончательным. И закрепляется состояние, свойственное 3-му веку, и требуется, чтоб его после 15 веков признавали соответствующим. Но христианство именно в движении к идеалу, и потому то, что закреплялось и тем лишалось движения, тем самым и переставало быть христианским.

3) Всякое учение, составлявшее ступень для достижения следующей, могло быть христианск[им], но только не то, к[оторое] закреплялось как выражение вечной жизни; так же как жизнь христ[ианская] могла быть всякая, только не та, которая] соединялась с властью и насиловала.

4) Главное несчастие церковного учения теперь в том, что они наивно уверены в том, что они христиане, тогда как они учением (закрепл[ением] догматов) и жизнью (насил[ием]) отреклись от христианства и всю историю христианства изучают только с той точки зрения, при к[оторой] вырабатывается именно их суеверие. Всё же, что противоречит этому, отбрасывается названием ереси.

5) Что же называется ересью? Без прибавлений и шуток: то, что противно нашей ереси.

6) Broglie говорит: Const[antin] était prêt à employer la violence pour servir (1) la religion, jamais pour la dominer¹²⁸ (280).

7) Конст[антин] давал такие прогонные деньги, что епископы летели на соборы с восторгом.

8) Mais bien que le service militaire ne fut jamais interdit aux chrétiens, un préjugé assez naturel contre une profession meurtrière...¹²⁹ могли быть вредны, и пот[ому] благословил военную службу (287).

9) Никейский символ подписан под влиянием угрозы. II, п. 44.

10) Константин придумал механич[еский] способ решения вопросов веры (58).

11) Конст[антин] говорит в речах только о Боге; понятия его и эписк[опов] самые грубые. Всё, что выше, как Тертул[лиан], Ориген, Арий, отрицается.