Дневник, 1890 г. - [31]

2) Вчера разговаривал с Р[утченко], к[оторый] рассказывал, что они спорили с Долнер[ом] о награде за добро. Д[олнер] будто бы утверждал, что за страдание должна быть награда, а Р[утченко] напомнил о работниках в винограднике. Мне пришло в голову, что награды уж потому не может быть, что нет перерыва в жизни (смерть перерывает для тех, к[оторые] остаются, но не для умирающих), нет времени для расчет[а], когда можно наградить или казнить.

Нынче целый день делал пасьянсы и молился. Нездоровит[ся] — слабость. Теперь 11-й час. Пойду наверх. —

14 С. Я. П. 90. Если буду жив.

[14 сентября.] Жив. Всё то же тяжелое настроение. Не мог работать. Павел Бор[искин] с Алексеем накладывали черемуху. Я немного подсобил им. Читал Coleridg’a. Много прекрасного. Но у него английская болезнь. Ясно, что он может ясно, свободно и сильно думать; но, как только он касается того, что уважается в Англии, так он, сам не замечая того, делается софистом. Читал девочкам. Ходил после обеда. Приехал Сережа. Вечером б[ыло] почему-то ужасно грустно.

15 С. Я. П. 90. Всё то же. Не брал[ся] писать. Утром сказали, что Павел умер. Лег в клети у Алексея на прелую солому, и умер. — Хорошо. — Пасьянс. Хочется писать с эпиграфом: Я пришел огонь свести на землю и как желал бы, чтоб он возгорелся. Теперь 8 ч[асов], иду наверх.

16 С. Я. П. 90. Если буду жив.

[16 сентября.] Жив. Разговоры с Сережей вчера о Тане и девочках. Слишком строго. Утром читал Hausrath'a. Как много труда полож[ено], и как мало узнаешь. Научный прием это прием умерщвления живого. Ходил к покойнику, проводил Сережу, ездил на Козловку. Письмо сочувствен[ное] из Америки. Вечером ходил гулять. Лошадь валялась от чемера, я хлопотал и помог. Да, забыл: утром наконец написал письмо Попову. Вечером приехал Илья с Г. Саломирским, очень довольным тем, что он поехал на 1/2 часа и пробыл 4 суток. —

17 С. Я. П. 90. Был на деревне, рубил деревья с Андрияном. Написал два письма Черт[кову] и Бир[юкову]. Читал Hausrath’a о фар[исеях] и садук[еях] — и всё то же. Для заключения необходимо показать, что христиане всегда, по слову Христа, были гонимы. Не все те, к[оторые] были гонимы, были христиане; но те, к[оторые] не были гонимы, не были христиане. От Левы тяжелое письмо — не может без лакея. Поразительная нравствен[ная] тупость. — Вечером читали.

18 С. Я. П. 90. То же. Читал. — Письма неинтересные.

19 С. Я. П. 90. Нездоровится. Читал. Рубил. Ругин пришел. Я ходил к нему. Как недоступны учению истины мужики. Так полны они своими интересами и привычка[ми]. Кто же доступен? Тот, кого привлечет Отец — тайна. Читал Precensé. Какое ничтожество! Ничего. Письмо от Золот[арева]. Хорошее. У Presensé прочел похвалы Евангелию за то, что оно доступно массам. Это правда, что это любовь. Я забываю про нее. Думал:

Все поступки моей жизни происходят в 3-х областях: первая это та, в которой я не хочу делать некот[орые] дела и не могу делать того, чего не хочу, и не могу не делать того, что хочу. Н[а]п[ример], не хочу драться с людьми, убивать животн[ых] и не могу этого делать, хочу отвечать на всякое заявление, требов[ание], и не могу не делать, — вторая та область, о к[оторой] говорит Павел: хочу делать доброе и делаю злое; не хочу делать и могу сделать, хочу сделать и могу не сделать, н[а]п[ример], не предаваться похоти, делать для Бога, а не для людей; и третья область, в к[оторой] я ничего себе не запрещаю и ничего не приказываю и делаю, что вздумается, так или иначе. Вторая область есть область жизни. В ней я подвигаюсь и откладываю некот[орые] дела, бывшие предметом борьбы, в разряд дел, к[оторые] я не могу уже делать, и включаю в нее новые дела из третьей области, кот[орые] были безразличны и к[оторые] я начинаю хотеть — одни не делать, другие — делать. Эта средняя область есть область жизни, в ней движешься; и всегда движешься, мудреешь умом и опытом, слабеешь телом, и хочешь не хочешь всё дальше и больше откладываешь то, с чем боролся, назад в разряд невозможных и из 3-й области в разряд тех, с кот[орыми] борешься. Если же хочешь этого и в этом полагаешь жизнь, то жизнь нескончаемая радость.

Теперь 12 часов. Хочется по вечерам писать роман longue haleine.¹²⁴

20 С. Я. П. 90. Если буду жив.

[21 сентября.]¹²⁵ Жив. Утро то же. Ругин. Решил с ним идти в Тулу к Ал[ексею] Митр[офановичу] узнать о высеченном человеке. Дошел хорошо, но устал. Давыдова нет. Мать Ал[ексея] Митр[офановича], хорошее впечатление. Правда, что секут. Вернулся по поезду. — Думал: Как определенно ровно настолько уменьшается потребность мирского рассеяния, забот, похотей, насколько наполняет душу духовная жизнь. Это вижу на Маше. От Левы письмо, что он буд[ет] жить у Наг[орновых]. Я очень рад — а то не мог бы скрыть своего недовольства.

21 С. Я. П. 90. То же. Утром писал заключение — не дурно, но вяло. — Потом читал. Вечером приеха[ли] Сер[ежа] и Львов. Писал и гулял. Ложусь.

¹²⁶Думал: то, что теперь дает наука, это только указание того, как много может сделать человек, как много впереди ему в области матерьяльной. Еще боль[ше] в области духовной — любви.

Мне грустно. Молюсь и тем поддерживаюсь. Теперь 12.