Дивиденды на смерть. Смерть на ипподроме. Золотая подкова - [36]

Поэтому я восторженно встретил предложение сопровождать в Майами больного и двух молодых людей, с которыми я мог работать без помех, как мне вздумается.

Не буду останавливаться на подробном анализе своего метода, с помощью которого мне удалось превратить умную и вполне нормальную девушку в одержимую манией убийства матери, в блуждающую по ночам безумную с неистовой жаждой крови, которую я сумел возбудить в её невинной груди. Детали изложены в записях моих наблюдений за историей её болезни. Они представляют интерес только для специалиста.

Достаточно сказать, что сразу же по прибытии в Майами я полностью переключил свое внимание на двух молодых людей. Поскольку на больного старика, который определенно был на грани смерти, времени у меня не оставалось, я пригласил местного терапевта и стал фактически полностью свободен.

В процессе своих прошлых экспериментов я убедился, что каждый индивидуум обладает некоторыми скрытыми фобиями или комплексами, находящими выражение в ряде более или менее четких признаков и представляющими своего рода путеводную нить к безумию, если эту фобию всячески усиливать внушением.

Выбрав первым Кларенса, я обнаружил в юноше противоестественную склонность к гомосексуализму. Начав поддерживать и развивать эту черту его характера, я был разочарован, не отметив адекватной реакции пациента. Будучи от природы ограниченным, со слабо развитым интеллектом, он обладал замедленными и нечеткими реакциями. В общем, достаточно скоро мне стало ясно, что Филлис представляет собой значительно более интересный материал для исследований.

Терпеливым проникновением в её менталитет я обнаружил нечетко обозначенный, но тем не менее несомненный уклон в сторону лесбиянства, к которому приплюсовывались ещё менее заметные комплексы Электры. Основа для эксперимента была достаточно слабой, однако пациентка была настолько нормальной, так быстро и легко реагировала на внешние стимулы, что желаемый процесс оказался стремительным.

Осторожным внушением в строгом соответствии с фрейдистскими принципами я быстро наполнил её подсознание нереальным желанием причинить физическое страдание матери с тем, чтобы поквитаться за любовь несчастной женщины к мужу. Кроме того, под предлогом лечения несуществующей болезни мне удалось периодически воздействовать на пациентку гипнозом, приводя её в такое состояние, когда её мозг, сознание полностью отключались; из этого состояния она возвращалась лишь со смутными воспоминаниями о том, что произошло с ней в эти вызванные наркотическими препаратами периоды. Меняя дозы, я мог регулировать длительность и интенсивность подобных периодов.

Именно в этот решающий момент моего экспериментирования миссис Брайтон объявила о своем предстоящем приезде. Отступать я не мог.

Мною владело неистовое желание осуществить свой последний эксперимент с тем, чтобы установить, могу ли я полностью контролировать реакцию девушки на присутствие матери.

Лишь буквально перед самым приездом миссис Брайтон у меня появились некоторые сомнения относительно меня самого. Серия экспериментов, проведенных мною с девушкой, была настолько успешной, что она стала исключительно чутко реагировать на малейший внешний стимул, будь то наркотический препарат или внушение, фактически она находилась на грани безумия. Опасаясь, что в моих расчетах допущена ошибка и её реакция на приезд матери могла оказаться сильнее, чем я полагал, я решил проконсультироваться с мистером Шейном в Майами. Он был рекомендован мне как весьма осмотрительный и способный детектив. Я изложил эту ситуацию в осторожных терминах в той форме, которая казалась мне предпочтительней, и он согласился защитить мать от возможных трагических случайностей.

Я возвратился после беседы с ним с чувством глубокого удовлетворения. Мистер Шейн не проявил излишней любознательности, произведя на меня впечатление чрезвычайно способного человека. Когда прибыла миссис Брайтон, дочь приветствовала её со странной смесью ненависти и любви. Я внимательно наблюдал за ней, делая записи о характере её поведения.

Ситуация была исключительно напряженной во время обеда, Филлис вела себя грубо и раздражительно. Наблюдая за ней, я испытывал созидательную радость творца, чувствовал себя как всемогущий бог, как гениальный музыкант, извлекающий чудесную мелодию из настроенного инструмента. Моим инструментом была Филлис Брайтон, моя воля была музыкантом. Всё могло закончиться благополучно, не поддайся я искушению провести последний решающий тест.

Я должен был знать, смогу ли я принудить девушку убить свою мать и после этого вернуть её мозг к нормальному функционированию.

Я не надеюсь, что меня поймут и простят. Это было безумие. Сознательное, хладнокровно замышленное убийство. Но я обязан был найти ответ. Что значила жизнь какой-то недалекой женщины по сравнению с огромной радостью от сознания конечного успеха? После обеда я отвел Филлис в сторону. Я приготовил тщательно рассчитанную дозу наркотика и приказал принять её спустя полчаса. Она уходила от меня, как лунатик, поднимаясь по лестнице в свою комнату. Я отправился в библиотеку в ожидании прихода мистера Шейна и результатов моего страшного эксперимента.