Дитя да Винчи - [51]

С братьями Шарлем и Эльзеаром мы все ближе подбирались к запретному месту, тайком курили там свои первые сигареты. Именно в этом месте современная жизнь пробуждала в нас вкус к дикой жизни.

Гордый тем, что от пребывания в лагерях скаутов у меня сохранился топорик в кожаном чехле, который можно подвешивать к поясу, я любил бродить вокруг завода. Братья, вполне отдавая себе отчет в моем ухарстве, наблюдали, как я, сложив руки на груди, иду по узкой железной балке над рекой, и окрестили меня Бесстрашным. Проникнуть на завод, закрытый, как консервная банка, означало бросить вызов.

У меня вошло в привычку бродить там. Я не представлял себе, что ждет меня в этом непонятном царстве. Что ни день, я ставил перед собой новую цель: пройти по металлическому мосту, проникнуть в пустой ангар с замусоренным полом, попасть за мельницу к шлюзам. Леонардо открыл несколько возможностей поднимать уровень воды — от колеса с ковшом до насоса. Именно он усовершенствовал шадуф, простой рычаг, применяемый даже в Африке. Вода перемещалась по сети подземных каналов, подобных тем, что существуют у мусульман. Река Амасс была вроде союзницы для Леонардо, он наверняка не раз сплавлялся по ней, изучая движение воды. На первый взгляд ленивая, но такая непредсказуемая, так меняющая свой нрав в зависимости от засухи или дождливого времени, река Амасс была границей, за которую я все дальше и чаще отваживался заходить.

Однажды в полдень я выделывал всякие акробатические трюки на металлической балке над водой, как вдруг кто-то рядом со мной произнес: «Это опасно!»

Голос был каким-то особенно полнозвучным и звонким, но кто это был? Я мог оглянуться, но очень осторожно, поскольку одно резкое или неловкое движение, и я рисковал потерять равновесие. Повернув голову, я точно чуть не полетел в темную воду. Это была она! Еще более прекрасная, чем тогда, но такая же спокойная, со смешинкой в глазах, как и в первый раз, на полночной мессе. Она стояла на том берегу реки, где находился завод, за проволокой решетки, спускавшейся в воду, и улыбалась. Я вдруг осознал, отчего, забросив Амазонию в глубине парка с ее Ориноко и водопадами Игуасу, я уже несколько дней рвался в это подозрительное место: я бессознательно шел на чистый свет, излучаемый ее лицом. Казалось, она говорила: «Мы нашли друг друга, не правда ли чудесно?» А вслух прозвучало:

— Теперь ты меня вспомнил. Знаешь, я всегда буду приходить сюда.

Неужели это была явь? Я так долго ждал ее! Задавил в себе все вопросы, все рыдания, убивал время, выкорчевывал тоску, изничтожал ожидание. Но чудо все равно выжило. Она была рядом, на расстоянии вытянутой руки, а между нами — счастье. Я не мог не задать ей вопрос, он вырвался из меня в виде крика или безнадежного призыва, похожего на требование обещания, которое нельзя не сдержать.

— Но где вы были все это время?

— Я не здешняя, мы живем за морями. Я приехала за отцом и скоро мы отправляемся в путешествие, но я ни на мгновение не покидала тебя с того Рождества в Амбуазе.

Вот, значит, что такое любовь: ужас перед тем, что ты будешь покинут, когда счастье только-только народилось на свет; эгоистический страх, что тебе будет не хватать другого человека; страстное желание вцепиться в одежду любимого существа и удержать его во что бы то ни стало.

— А что ты делаешь здесь, над шлюзом, в таком опасном месте? — спросила она.

Я так долго ждал ее, что мне и в голову не пришло солгать:

— Ищу сокровище Леонардо.

Тут она расстегнула три пуговички черного бархатного воротничка лилового пальто, которое я навсегда запечатлел в своей памяти.

— Однажды, если ты и вправду поставишь ум на службу воле, я помогу тебе отыскать его.

Эти слова произвели на меня ошеломляющее впечатление. Нужно было, не потеряв равновесия, перейти на ту сторону и оказаться рядом с девочкой, которую любил. Пройдя по шаткому металлическому мостику, я поднял голову и увидел ее такую милую улыбку и руки: она бесшумно хлопала мне. Я был в двух шагах от нее и только теперь овладел собой.

— Как тебя зовут?

Никогда не забыть мне, как она произнесла: Арабелла.

Чтобы не выказать робости и держаться по-мужски уверенно, я стал торговаться:

— Скажи секрет сокровища Леонардо.

Ответ ее был молниеносным.

— Поцелуй меня.

Не знаю, отчего, но мы вдруг стали невероятно серьезными: предстоял нешуточный обмен. Но даже если я и был заинтригован мыслью, что она владеет кодом, необходимым для проникновения в подземелье замка, где, возможно, спрятано золото знания, все равно больше всего мне хотелось не этого. Мне хотелось взять ее за руку и обручиться с ней.

А еще хотелось, чтоб достало времени вволю наслушаться, насмотреться на нее, пока мы еще дети.

— А теперь повернись, закрой глаза руками и обещай, что не станешь подсматривать, иначе ничего не увидишь, — сказала она.

Через несколько минут, когда мне было разрешено смотреть, я увидел, что она переместилась. Она стояла на верху самого опасного шлюза, как статуя Девы Марии на куполе базилики.

— Сегодня вечером я уезжаю.

— Ты вернешься?

— Я была счастлива познакомиться с тобой. Я бы хотела показать тебе, где нужно искать сокровище Леонардо, но теперь не могу пойти вместе с тобой, — она загадочно рассмеялась, а затем посерьезнела и добавила: — Смотри хорошенько, я могу только показать, в следующий раз ты будешь делать это один. Это нетрудно понять, я стою на главном шлюзе. От него зависит работа всего механизма. Смотри же, что нужно сделать, чтобы привести в действие подъемный механизм и проникнуть в подземелье замка.