Дитя Афины - [6]

– Что случилось? – спросила Медуза, взяв чашу, переданную ей другой жрицей.

– Я узнала о нем с … Я узнала о нем. – Она осеклась: дальше объяснять не было необходимости. – Я не хотела, клянусь, – ее голос задрожал, – я не следила. Я не подсматривала. Я просто вошла в комнату и… и… – Ее затрясло, и слезы покатились из глаз.

Нежно, как бабочка касается лепестка, Медуза обернула ткань вокруг запястья несчастной и начала вытирать кровь.

– Я уверена, он хотел, чтобы я умерла, – сказала она.

– Боюсь, это может быть правдой, – согласилась Медуза.

Они встречались не впервые. Медуза присутствовала на свадьбе этой девушки около четырех лет назад, чтобы показать, что Афина одобряет союз. Ребенку было столько же лет, сколько Медузе, когда у той появились первые поклонники, потому, конечно, она ощутила с ней связь. Жених был военачальником, благородным человеком, соглашение считалось чрезвычайно выгодным. В тот день вино лилось рекой, и мало кто стоял на ногах, когда Медуза уходила. Под смех и шум музыки свадьбы она набросила на плечи вечернюю накидку и направилась обратно в храм. Но Медуза совсем не радовалась. Давая благословение, она поймала взгляд невесты, и в нем светился лишь страх. Страх перед неизвестным. Страх перед известным, но еще не испытанным. Возможно, страх из-за уже пережитого. Медуза знала, что в этом не было ничего необычного. Большинство женщин выглядели испуганными в первую брачную ночь, а другие обычно вообще не показывали никаких эмоций.

Но проходили месяцы, а испуг во взгляде не угасал. Когда Медуза видела девочку, та пряталась в тени своего мужа. Даже когда ее живот увеличился, она не сияла и не улыбалась, как многие другие, вынашивающие первенца, да и любого ребенка. А после родов воля будто полностью покинула ее тело. Последние два года она часто приходила с синяками на щеках и лиловыми боками, хотя те никогда не были такими темными, как сейчас.

– Ты можешь куда-то уйти? – спросила Медуза, полоща красную ткань в миске и выжимая кровавую воду. – Нет у тебя брата или дяди?

Корнелия покачала головой.

– Нет. Может быть. Возможно.

– У тебя есть семья?

Корнелия нахмурилась, но кивнула.

– Есть двоюродный брат. На Кефалонии. Но что мне там делать? – сказала она. – Я никогда к такому не готовилась. Я ничего не умею. Мой муж меня найдет.

– Кто знает. Ты молода. У тебя есть время всему научиться.

– Значит, когда он меня отыщет, он убьет умелую женщину? А моя дочь – что у нее будет за жизнь, если она вырастет на каменистом острове? – Корнелия потрясла головой и скривилась от резкой вспышки боли. – Лучше уж я приду сюда, в храм Богини. Ни один муж не будет бить жену за то, что она пришла в храм, так ведь? – сказала она с коротким смешком, но глаза продолжали выдавать страх.

– Мы выкупаем тебя и найдем, где тебе разместиться, – сказала Медуза. – Я сама найду.

Медуза протянула руку, чтобы отвести беглянку в покои за храмом, но та не двинулась.

– Корнелия?

Взгляд девушки опустился на мраморный пол. Она поджала пальцы на ногах.

– Есть еще кое-что, – сказала Корнелия.

Медуза, похолодев, зашептала молитву Афине. Шум безудержных гуляний с городских улиц нарушал тишину; Жрица ждала. Она поняла, что сейчас случится. Корнелия медленно сняла шаль со своих бедер. Кровавое пятно доходило ей до колен.

– У меня был ребенок, – сказала она. – Еще один ребенок. Боюсь, его больше нет. Его больше нет, так?

Медуза молчала, ибо знала, что никакие слова не способны смягчить такую боль.

Когда раны были промыты и перевязаны, несчастную нарядили в одеяние жриц. Кровотечение не остановилось и не остановится еще много дней, сказала старшая жрица. Но если боли останутся и после следующей луны, надо будет вернуться и окунуться в фонтаны Богини. Ей повезло, что это произошло рано, сказала старшая жрица, щипая Корнелию за щеки, чтобы вернуть им цвет. Чем раньше, тем лучше. Медуза не поняла, как хоть что-то в этой ситуации можно считать везением.

– Эти шелка почти такие же тонкие, как мои, – сказала Корнелия, пытаясь казаться жизнерадостной, натягивая рукава одеяния на покрытую рубцами кожу. – Возможно, стоило прийти к Богине, а не выходить замуж.

– Все еще можно найти другой выход. Я напишу твоему двоюродному брату. Как только получим какие-то вести, мы тебе передадим. А сейчас надо найти тебе место для сна. – Медуза взяла беглянку за руку, но та молчала. Корнелия, недавно умоляюще смотревшая на Медузу, теперь не смогла даже встретиться с ней взглядом.

– Медуза. Я благодарю тебя. Ты хорошо позаботилась обо мне.

– Корнелия…

– Уже поздно. Не так уж много времени женщина может провести в молитве, чтобы ее муж не почувствовал себя брошенным.

Медуза потянулась к ее плечу, но, вспомнив о синяках, отдернула руку.

– Нет, Корнелия. Ты вовсе не должна возвращаться к нему.

– Должна.

– Нет, не должна.

– Ты хочешь сделать из меня островитянку. Крестьянку. – Ее хорошенькое личико исказилось. – Хочешь, чтобы я копалась в грязи и делила соломенный матрас с крысами и клопами? Разве можно так жить?

– Но ты будешь жить. Ты останешься жива. Ты можешь не возвращаться к нему.

– Я должна.

– Нет, ты…