Директора - [20]

Данфер. В себя и в других. А я вот доверяю и себе, и окружающим меня людям.

Гренель. Я тоже.

Данфер. Вам, например, доверяю.

Гренель. Я тоже вам доверяю.

Данфер. Знаете, я верю, что наше общее будущее проходит через это разделенное доверие…

Гренель. У нас полное взаимопонимание…Я узнала, что вы собираетесь выступить с докладом во время дней Сорбонны?

Данфер. Кто вам сказал?

Гренель. Булурн. И тема вашего доклада — «Нравственность и крупная индустрия»?

Данфер. Надеюсь, вы придете?

Гренель. Я получила предложение от Министерства обороны и скоро, возможно, перейду в канцелярию министра, но с удовольствием приду на эти дни Сорбонны, если будет время.

Данфер. Вы уходите в канцелярию министра!? Какое повышение! Поздравляю!

Гренель. Знаете, на самом деле, это вовсе не так безоблачно, как можно было бы подумать. Вроде бы там такое место, где все друг другу пакостят…

Сцена 18

В залах музеев Лувра. Отдел французской живописи XVII века.

Монпарнас. Я все спрашиваю себя, был ли знаком капитан Дрейфус с этой картиной… или, скорее, спрашиваю себя, что бы сказал капитан Дрейфус, если бы увидел эту картину так, как мы. Прямо перед собой.

Берси. До или после вынесения приговора?

Монпарнас. Полагаете, что это имеет значение?

Берси. Возможно, что до вынесения приговора он бы мог поверить в эту аллегорию, но после уже ни за что бы не поверил.

Монпарнас. Чтобы вновь поверить в нее после оправдания? Если бы вы, Берси, были капитаном Дрейфусом, и все свои надежды вложили в эту картину, если бы признали в этой величественной и прекрасной деве с прозрачными глазами вашу внутреннюю истину… что бы вы сделали, узнав о своем осуждении?

Берси. Я бы в клочья разодрал эту картину обломками своей сломанной сабли, господин Президент.

Монпарнас. А после реабилитации вы бы эти клочки склеили и пали бы на колени перед сим старцем-искупителем?

Берси. Вполне вероятно.

Монпарнас. Ладно. Но вы не капитан Дрейфус. Будем надеяться, что эта Горгоны никогда не предстанут ни для вас, ни для меня в обличье военного трибунала… или чаши с цикутой, или, что еще… публичного разжалования, тюрьмы, конфискации имущества и т. д. и т. п. Если бы Бернар Одеон пустил себе пулю в рот не в собственном кабинете, а перед этой картиной, что бы вы подумали?

Берси. Если бы Одеон покончил с собой перед этой картиной, это означало бы, вне всякого сомнения, что он оказался жертвой клеветы…

Монпарнас. Какой клеветы?

Берси. Не знаю, господин Президент.

Монпарнас. Думайте.

Берси. По отношению к капитану Дрейфусу?

Монпарнас, Пожалуйста, ни слова больше о капитане Дрейфусе.

Берси. В чем мог быть оклеветан Бернар Одеон?

Монпарнас. Думайте!

Берси. Это нелегко, поскольку всё — из области предположений.

Монпарнас. В этой области и ищите!

Берси. В чем могли бы обвинить Бернара Одеона? Не вижу…

Монпарнас. Если бы вы были его недругом, думайте хорошенько.

Берси. Право, ничего не могу придумать… его могли бы обвинить в том, что он передал секретные документы какой-нибудь иностранной державе?

Монпарнас. Да, забудьте же вы о капитане Дрейфусе, прошу вас! Повторяю, Бернар Одеон не имел ничего общего с капитаном Дрейфусом, разве что тоже закончил Политех, как и тот.

Берси. Поразмыслим, он ведь покончил с собой от отчаяния…

Монпарнас. Хочу вам заметить, что самоубийством всегда кончают от отчаяния, независимо от места действия.

Берси. Я думаю, господин Президент… Единственное отрицательное суждение, высказанное в его адрес, — его психическое расстройство… Вы полагаете, что это клевета?… Но кто бы мог так поступить?

Монпарнас. Соперник, должно быть. А вы могли бы это сделать?

Берси. Оклеветать моего соперника? Разумеется, нет, господин Президент. У меня совесть есть… Поскольку место Одеона занял Данфер, я предполагаю, что клеветник — он?

Монпарнас. А вы проницательны, Берси, я оценил вашу способность к дедукции.

Берси. Я сегодня же его уволю, господин Президент… он поступил отвратительно…

Монпарнас. А если ради вашего вхождения в административный совет, понадобится, чтобы вы отказались от увольнения Данфера, вы согласны сохранить это в секрете?

Берси. Нет, господин Президент, если это действительно так, я пойду до конца и уволю мерзавца!

Монпарнас. То есть согласитесь отказаться от административного совета?

Берси. Да, господин Президент.

Монпарнас. Ваше назначение у меня в кармане… хотите, чтобы я вам его показал?

Берси. Покажите мне его, господин Президент.

Монпарнас. Вот оно… Реабилитация Одеона или ваше вхождение в административный совет.

Берси. Почему вы навязываете мне этот выбор?

Монпарнас. Чтобы подвергнуть испытанию ваши амбиции, дружочек мой, Берси…

Берси. Разве так уж необходимо быть подлецом, чтобы войти в административный совет Хай-Тека?

Монпарнас. Необходимо, чтобы, оказавшись в группе, вы умели закрывать глаза на некоторые действия, несовместимые с вашими принципами, как вы сумеете закрыть глаза на обстоятельства смерти Одеона ради возможности войти в административный совет, когда вы туда войдете. Речь, стало быть, идет о вашей инициации своего рода. Будем считать, что все не так уж серьезно… ибо в конечном итоге, вы, возможно, совершили в вашей жизни гораздо худшие вещи, хуже, чем Данфер.