Дикий голод - [6]

«Потому что я больше никому не причиню вреда, никогда снова».

— Ты в порядке?

Я взглянула на Сери, отцепляя пальцы с подлокотника и одарив ее такой улыбкой, какую только смогла выдавать.

— Все хорошо. Еще не до конца проснулась.

Ее брови приподнялись, а выражение лица говорило, что она мне не поверила. Сери Сильна Психически и хорошо чувствует людей, эмоции, правду и вымыслы. И она почти наверняка чувствует магию.

— Синдром смены часовых поясов, — сказала я, что было почти правдой. Вампиризм и пересечение часовых поясов не очень хорошо сочетались для меня даже в лучшие времена. Я провела большую часть своей первой недели в Париже, отсыпаясь.

Кажется, ее такой ответ не очень удовлетворил, но она кивнула.

— Я рада, что сегодня у нас только прием. — Она улыбнулась проводнику и вытерла руки горячим полотенцем, которое он предложил. — Я не готова слушать многочасовые споры.

— Я тоже. — И мне не нужно быть Сильной Психически, чтобы знать, что ни у кого в самолете нет особого оптимизма. — Но у них будет вино или шампанское, или и то, и другое. И нам нужно будет лишь подняться наверх, когда вечеринка закончится.

Прием по случаю открытия состоится в «Портман Гранд», одном из самых популярных отелей Чикаго — и нашем доме на следующие несколько дней. Марион я ответила «нет», когда она предложила мне остаться в Доме Кадогана. С травли монстра не выйдет ничего хорошего.

— Ты все еще можешь передумать по поводу отеля, — сказала Сери. — Остановиться в Кадогане, чтобы почаще видеть родителей.

Я заставила себя улыбнуться.

— Я буду работать. Дипломатические обязанности, помнишь?

«И немного больше порядка».

* * *

Мы успешно приземлились, и пассажиры поаплодировала пилоту, что я всегда находила странным. Экипаж сделал именно то, для чего их наняли — в целости и сохранности перевез нас через океан. «Стали бы мы ругать пилота, если бы самолет упал?»

Я отстегнула ремень безопасности и встала, потом взяла сумку и катану. Ее ножны сделаны из мраморно-зеленого материала, рукоятка обвязана шелком того же цвета. Клинок в безупречном состоянии, лезвие настолько тонкое и острое, что одобрил бы сам Мурамаса[13], один из мастеров изготовления японских мечей. Он — мой подарок от мамы на восемнадцатый день рождения, первый заостренный меч, которым мне разрешили владеть. И я научилась им владеть — обнажать его, обороняться им, атаковать им.

Я хорошо обучена и раньше участвовала в боях. Но я никогда им не убивала. До инцидента у Эйфелевой Башни я вообще не была свидетелем насильственной смерти. До этого я не видела пустых и остекленевших глаз — видимое доказательство того, как быстро и безжалостно можно украсть жизнь. И у меня есть очень нехорошее предчувствие, что эти воспоминания так быстро не исчезнут.

Вампир, сидевший перед нами, встал и потянулся, вырывая меня из воспоминаний.

Он оглядел самолет и улыбнулся нам. Он высокий и поджарый, с упругой, бледной кожей. У него серебристо-серые волосы, бледно-голубые и глубоко посаженные глаза, увенчанные темными бровями.

— Дамы, — с акцентом произнес он на английском. — Вы насладились полетом? Это лучше, чем перелетать Атлантику на крыльях летучей мыши, не так ли? — Его улыбка была наполовину льстивой, наполовину легкомысленной.

Его звали Виктор, и он один из высокопоставленных вампиров Дома Шевалье, еще одного парижского Дома. В отличие от Марион, которая предпочитает размышлять и обдумывать, Виктор политик до мозга костей. Стратегически мыслит, как и все вампиры, и умеет добиваться своего. Но он честно это признает, и, кажется, всегда улыбается, поэтому тяжело его не любить.

— Наши руки сильно устали бы, — ответила я с вымученной улыбкой.

Он ухмыльнулся и указал на меня.

— Exactement![14] — Он вытащил из пиджака маленькую коробочку и приподнял крышку. Внутри лежало полдюжины крошечных, ярко-малиновых макарони[15]. — Не хотите перекусить перед тем, как мы высадимся?

Сери покачала головой.

— Нет, merci[16].

Макарони, сдобренные кровью, пользуются особой популярностью среди французских вампиров. С привкусом я могу справиться; в конце концов, я же вампир. Но мне не нравились макарони даже в свои лучшие времена. Они слишком неопределенные. Это конфеты? Печенье? Я понятия не имею, а мне не нравятся закуски, которые нельзя определить.

— Нет, спасибо, — ответила я с улыбкой.

— Вы можете идти, — сказала стюардесса, разрешая нам подойти к двери. — Приятного вечера.

Виктор слегка поклонился.

— Дамы, au revoir[17]. Увидимся на вечеринке.

— Au revoir, — ответила Сери и помахала ему рукой. — Тебе правда не стоит ему потворствовать, — пробормотала она, когда Виктор ушел.

— Он по-своему обаятелен, — сказала я, идя за ней в проход.

— Тебе не стоило смеяться над шуткой про летучую мышь. Он будет считать себя великим комиком, и мы никогда не покончим с его попытками пошутить. Не уверена, что смогу выдержать такую вечность.

— Мы будем упорствовать, — серьезно произнесла я. Но его предложение заставило меня задуматься — и обеспокоиться. — Я не привезла никаких сувениров родителям. Может, мне стоило купить макароны в аэропорту.

— Есть такое правило, — промолвила Сери, — что нельзя покупать подарки в аэропорту.