Дигенис Акрит - [7]

280 И целовались без конца они, обнявшись нежно,

И много времени прошло в прощанье бесконечном.

Потоки слез обильные их лица оросили,

С трудом лишь двое любящих оставили друг друга,

Нисколько не стыдясь людей, собравшихся толпою.

285 Вот так всесильная любовь людей стыда лишает,

И знают это хорошо охваченные страстью.

Затем он поднял на руки дитя свое родное

И с плачем говорил ему, и все кругом слыхали:

«Дарует ли всевышний мне, о мальчик мой сладчайший,

290 Увидеть как на скакуне искусно ты гарцуешь?

И научу ль тебя владеть копьем, двоерожденный[114],

Чтобы сородичи тобой гордились по заслугам?»

И слезы не могли сдержать свидетели прощанья.

А между тем на скакунов породистых и быстрых

295 Вскочили отроки его, от дома поскакали,

И на коне своем эмир отъехал напоследок.

Большая собралась толпа родных его и близких,

На расстоянии трех миль[115] его сопровождали,

Он обнял на прощанье их, заставил возвратиться,

300 А сам пустился дальше в путь со слугами своими.

Книга третья ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ СИРИИ С МАТЕРЬЮ

Всегда бывает любящий рабом любви послушным[116].

Похожа на судью она, терзающего сердце;

Кто в строгости не следует путям любовной страсти,

В тех метко стрелы шлет любовь, сердца их поражает,

5 Огнем вооружается, воспламеняет разум,

И овладеет если кем, спастись тот не сумеет,

Пускай прославлен будет он, пусть всех других богаче,—

Поднимется над ним любовь и заключит в оковы.

Все это испытал эмир, достойный изумленья,—

10 Презрел он власть великую, от славы отвернулся[117],

Забыл своих сородичей, родителей, отчизну,

От веры смог отречься он, пылая страстью к деве,

Воистину прекраснейшей и полной благородства.

Рабом любви покорным стал тот, кто врагом был ярым,

15 И родиной Романию избрал из-за любимой.

Но, вот, пришло из Сирии от матери посланье,

И к ней поехать он решил, страшась ее проклятья:

Ведь дело недостойное — родителей разгневать.

Спросил совета у родных, поклялся перед всеми,

20 Когда же радостно его в дорогу провожали,

Запел он песню бодрую, чтоб девушку утешить:

«Где сила ваша, отроки? Где резвость ваша, кони?

В усердье проводите дни и бодрствуйте ночами,

Пускай не будут вам страшны ни дождь, ни снег, ни стужа,—

25 Не то вернуться не смогу к назначенному сроку,

Упреки встречу горькие, мне жизнь мила не будет».

Затем сказал: «Прощайте же!» родным своим и близким

И обнял всех и попросил, чтоб за него молились.

А те без промедления в один вскричали голос:

30 «Да ниспошлет тебе господь в пути благополучье,

Да удостоимся мы вновь тебя средь нас увидеть».

И вслед за расставанием домой они вернулись,

Как будто грянула беда, мрачны, печали полны,—

Такую боль несет в себе с любимым расставанье,

35 Сжигает душу нам оно, овладевает сердцем,

В смятенье повергает ум тяжелая разлука.

Меж тем отправился эмир с поспешностью в дорогу

И что ни день передавал своей желанной в письмах:

«Оставь печаль свою, прошу, и возноси молитвы»,

40 А верных спутников своих он так просил с любовью:

«О знатные вы отроки, друзья мои и братья,

Не спали вы из-за меня, труды переносили[118],

Вступили в договор со мной и дали обещанье,

Что, коль придется, за меня вы умереть готовы.

45 А здесь нам гибель не грозит: наш тяжкий труд — любовный;

Воспламеняется душа, огонь сжигает сердце,

Лишь представляю я себе весь путь наш бесконечный.

Когда пустыни страшные мы, отроки, минуем,

Минуем горы страшные[119] и дикие ущелья?

50 Когда увижу я Рахаб[120] и с матерью увижусь?

Когда я снова наконец свершу весь путь обратный,

Когда достигнем мы земель Романии прекрасной,

И куропатку я свою, красавицу, увижу

И благородный тот цветок — прекраснейшего сына?

55 Кто крылья даст мне, кто лететь, любимая, научит,

Чтоб хоть на час покой я мог вкусить в твоих объятьях?

Не знаешь сна из-за меня, вздыхаешь непрестанно

И на дорогу день за днем нетерпеливо смотришь —

Не сосчитать нам всех тревог из-за любимых наших,

60 Всех нескончаемых забот, опасностей и страхов.

Смелей же отроки мои, красавцы молодые,

Гоните безмятежный сон, оставьте нерадивость,

И чем скорее крепости достигнем мы, Рахаба,

Тем ближе час, когда назад в Романию вернемся.

65 Ведь много раз в опасностях спасал я жизни ваши.

Не буду вспоминать всего, лишь об одном напомню:

Недавно то произошло вблизи Меллокопии[121],

Где наш отряд со всех сторон стратиги окружили,

И вражьи воины вокруг сплошной стеной стояли.

70 Отчаяньем охвачены вы ожидали смерти,

В гробницу словно заживо вас заключили вместе,

И не надеялся никто уйти от истребленья.

Тут клич я бросил боевой, в ряды врагов ворвался,

И сколько их сошло в Аид[122], известно хорошо вам,—

75 Все отступили предо мной и обратились в бегство

Избегли мы опасности и даже пленных взяли.

А ныне нет сражения[123]: наш тяжкий труд — любовный,

И в том труде —молю я вас — меня не покидайте».

Слова такие говорил и многие другие

80 В дороге спутникам эмир с тяжелой болью в сердце.

Сжигает так всегда любовь попавших в ее сети,

И отвернувшись от всего, к любви они взывают.

А отроки, услышав то, ответили немедля:

«Где пожелаешь, господин, там лагерем мы станем[124],

85 За нерадивость никогда не сможешь упрекнуть нас».

Свершилось чудо дивное и все ж нельзя не верить —

Любовь ведь ими двигала, во всем была поддержкой: