Деяния данов. Том 1 - [56]

Ободренный близкой дружбой с ним, он испросил себе в жёны его дочь ^(л.27)|| Геруду, от которой у него родился сын Амлед⁵².

{3.6.5} {Фенго, 20-й [кор. Дании]. Козни Фенго против своего брата} Снедаемый завистью к такому счастью Фенго решился ‘с помощью коварства извести’ своего брата. ₂Вот как плохо доблесть бывает ограждена от опасностей даже со стороны самых ближайших родственников! ₃Как только выпал случай для убийства, безжалостной рукой он утолил пагубную страсть своего сердца. ₄3авладев также и женой убитого брата, к братоубийству он добавил ещё и кровосмесительство. ₅Ведь всякий, кто предался одному бесчестью, вскоре тем легче склонится к другому; так одно преступление становится причиной другого. ₆К тому же чудовищность содеянного он утаил при помощи наглой хитрости, решив оправдать своё злодеяние видимостью доброжелательности, а свою вину в братоубийстве прикрыть именем сострадания. ₇Хотя Геруда, говорил он, так кротка, что сама никому не причинила и малейшей обиды, она терпела между тем от мужа ‘самую лютую ненависть’; таким образом, своего брата он убил лишь ради её спасения, дабы не оказалось, что нежнейшая, без злобности, женщина вынуждена страдать от несноснейшей спеси своего жестокого супруга. ₈‘И эти уверения не остались без понимания’. ₉Ведь среди знати, там, где шутам подчас оказывается милость, а клеветникам — почести, лжи всегда обеспечено доверие. ₁₀И вот Фенго не усомнился простереть свои запятнанные братоубийством руки к постыдным объятьям, усугубив грех двойного нечестия [ещё одним] подобным преступлением.

{3.6.6} Видя всё это, Амлед, дабы слишком большой проницательностью не навлечь на себя подозрений своего дяди, облекся в притворное слабоумие и сделал вид, что у него сильно помутился рассудок. Благодаря такого рода уловке он не только скрыл свою природную смекалку, но также и обеспечил себе безопасность. ₂Неопрятно одетый, лёжа на земле и марая себя мерзкой слякотью и нечистотами, он каждый день проводил в полном бездействии в доме своей матери. ₃Его измазанное грязью румяное лицо, равно как и весь запачканный гадкой жижей внешний облик производили впечатление забавной глупости и безумия. ₄Всё, что он говорил, было лишено смысла, а то, что он делал, отдавало его полнейшей неспособностью к осмысленным поступкам. ₅Куда уж больше? Не человеком ты назвал бы его, а порождением безумствующей судьбы и достойным насмешки уродом. ₆Порой, сидя у очага и разгребая руками тлеющую золу, он имел обыкновение делать из дерева крючья^a и ‘обжигать их на огне’; их концы он делал загнутыми в обратную сторону, стремясь, дабы сцепление между ними было как можно более прочным. ₇Когда его спрашивали, чем он занят, он отвечал, что готовит острые дротики для мести за своего отца. ₈Этот ответ вызывал немало шуток, поскольку все с пренебрежением относились к его бессмысленному и смешному занятию, хотя именно оно впоследствии и помогло [исполнить] его замысел.

{3.6.7} Впрочем, его сноровка в этом деле наблюдателям с более тонким умом внушила первые подозрения в лукавстве Амледа. ₂Ибо сама ловкость, даже и в таком пустяковом деле, указывала на скрытый талант большого мастера. Невозможно было поверить, что на самом деле ‘помрачён разум’ у того, чьи руки были пригодны к столь искусной работе. ₃К тому же эту груду обожжённых палок он обычно сохранял самым тщательным образом. ₄Вот почему многие уверяли, что в действительности ‘он гораздо умнее, [чем кажется]’. Они полагали, что под простоватым видом Амледа прячется рассудительность, а за своим ловким притворством он скрывает далекоидущие планы. Они говорили, что для разоблачения лукавства Амледа не может быть ничего лучше, чем в каком-нибудь укромном месте подвести к нему женщину привлекательной наружности, которая пробудит в его сердце соблазны любви. ₅Ведь свойственная нам от природы склонность к Любви^b настолько неудержима, что её нельзя скрыть никаким притворством. Это влечение слишком сильно, чтобы ему можно было помешать какими-то ухищрениями. Поэтому, если он только делает вид, что убог [разумом], в будущем, как только представится случай, он неизбежно подчинится порыву страсти. ₆В конце концов, некоторым людям и [в самом деле] было поручено отвести юношу верхом на лошади в отдалённую часть леса и подвергнуть там его такого рода испытанию.

{3.6.8} [Однако] случилось так, что среди них оказался и ‘молочный брат’^c Амледа, в душе которого ещё не угасло уважение к их общему воспитателю. ₂Ставя память об их прежней совместной жизни выше своего нынешнего приказания, он сопровождал Амледа вместе с прочими приставленными [к нему] спутниками скорее из желания помочь ему, чем изобличить. Он не сомневался, что Амледу будет только хуже, если он подаст малейший признак здравого рассудка^a, а именно — если он явным образом ‘предастся [свойственным] Венере утехам’. ^{(л. 27об)}|| ₃Это не было тайной и для самого Амледа. ₄Когда ему велели сесть на коня, он нарочно уселся так, что спиной был повёрнут к его шее, лицом же, напротив, был обращён к хвосту. ₅3атем он принялся надевать узду на хвост, как будто именно с этой стороны он и собирался сдерживать стремительный бег своего коня.