Девять возвращений [Повести и рассказы] - [31]

Стибун поднялся, спрятал в карман блокнот. Он ни словом не обмолвился о болезни, так было решено в институте. Продолжается нормальная работа, только человек дома — вот и все.

На прощание Юра сказал:

— Стибун, действуй, нажимай. При любой заминке с хозяйственниками, с администрацией звони мне. Я сам буду с ними ругаться.

— Позвоню. Но Мами тоже умеет с ними разговаривать.

Юра улыбнулся:

— Покланяйся ей.

— Поклонюсь. Отдыхайте.

Стибун ушел.

Юра слышал, как Мариша закрыла за ним дверь на лестницу.

Сейчас будет уговаривать что-нибудь съесть, а есть не хочется. Вот закурить бы! Но Мариша папиросы убрала: женская логика, будто папиросы мешают жить.

3

Илья и Мариша на кухне. Дверь прикрыта, потому что Юра недавно задремал: у него был острый приступ.

Илья моет иглы и шприц.

Он заставил Юру согласиться на укол, первый после больницы. Юра сопротивлялся, но потом уступил, когда начал терять сознание.

Мариша бледная стоит посредине кухни, сжав кулаки у подбородка, и сдерживается, чтобы не заплакать тяжелым плачем. Почему жизнь наотмашь сбила ее с ног? Не дала даже ни единой возможности бороться за Юру, сопротивляться?

Мариша сдерживается, но слезы все тяжелее давят на сердце, и она опускается на стул, роняет руки. И вначале тихо, а потом громче и громче повторяет:

— Юра… Юра. Юра-а!

Илья оставил шприц и, подойдя к ней, взял за плечи. Поднял со стула и встряхнул.

— Илья, Илюша! Я не могу больше.

— Перестань, успокойся. Ну же, перестань.

И он краешком полотенца, которое висело у него на шее, начал вытирать ей глаза и щеки.

— Он борется, и ты видишь, как он хорошо борется.

Мариша плакала все сильнее.

— Но это ни к чему.

— Как ты смеешь так говорить! — Илья отстранил ее от себя и поглядел прямо в глаза. — Он работает!

— Но он не может работать всегда. Говори, Илья. Ну! Молчишь!

Теперь она сама посмотрела ему в глаза, маленькая, бледная, с мокрыми вздрагивающими ресницами.

Илья понимал, что, когда Юра кончит опыт с генератором, кончится и усилие, которое его держит. Оно подобно траве, способной поднять и удерживать камень.

Мариша закрыла глаза и опять опустилась на стул. Сидела без движения. Илья тоже молчал.

Юре было обидно за себя — не выдержал, согласился на укол, — и вот результат: болит голова, полусонное состояние.

Позвал Маришу:

— Дай папиросы.

— Юра!

— Где папиросы? — резко перебил ее.

Она вынула из стола начатую пачку.

С удовольствием сам покрутил в пальцах папиросу, сам зажег спичку и сделал большой глоток дыма. Потом еще один.

Сегодня должны сообщить из лаборатории о результатах с капилляром: выдержал давление или не выдержал.

В коридоре у дверей позвонили. Мариша пошла открывать, вернулась и сказала:

— Это к тебе.

В комнату вошла Настя.

— Я за курьера. Здравствуйте, Юрий Николаевич.

— Здравствуйте, Настя.

Она передала пакет, в котором были обзор, характеристики ламп РСД и толстый том Лёба.

— Что в лаборатории? Как дела?

Настя всегда знала, удается какой-нибудь эксперимент или не удается. «По осколкам понимаю, — шутила Настя. — Если все в мусор побросано, оно ничего и не получилось».

— Испытывают, Юрий Николаевич. Вчера до ночи испытывали и сегодня тоже. Стекла в мусоре не было.

— Стекла, говоришь, в мусоре не было?

— Ни крошечки. — Настя лгала. В мусоре были осколки кварца. — А как вы, Юрий Николаевич? Как самочувствие ваше?

И вдруг с испугом хлопнула ладонью себя по губам:

— Ой, что же это я!

— А что такое? — удивился Юра.

— Господи, — засуетилась Настя, — толковали мне, дуре, чтоб вопросов… — И тут она опять хлопнула себя по губам. — Я пошла, Юрий Николаевич. Побежала.

— Да куда же вы, Настя! Посидите.

— Нет, нет. — И Настя заторопилась к выходу.

Юра развернул обзор по ртутным лампам, характеристики. Закурил папиросу, Мариша постояла в дверях и тихонько ушла на кухню. Он даже ее не заметил.

«РСД сойдут для предварительных опытов, — думал Юра, разбирая характеристики и обзор. — Надо их подогреть и попробовать в импульсном режиме. Выяснить, как поведет себя ртуть. Примерно то же будет происходить и со ртутным капилляром. РСД сократит часть опытов. Выиграю во времени!»

Юре мучительно захотелось в лабораторию. Сесть за свой монтажный стол, пропитанный запахами реактивов. А теперь приходится держать перед собой кусок фанеры из платяного шкафа. Пахнет он мебельным клеем и нафталином.

Хотелось самому заняться ртутной лампой, испробовать, как выдержит нагрев и импульсы. А то будут копаться. Что там Мами? Голова небось занята клипсами и нейлонами — до сих пор не справится с капилляром!

Ландольта и «Критикал тейблс» можно послать к черту с их жалкими данными о ртути, а прямо начинать опыт с РСД. Здесь ртуть себя и покажет — и критическую температуру, и давление. Еще в запасе имеются индий и галлий. А если капилляр разнесет? Что тогда? Увеличить его толщину? Но на сколько?

Юра прочитал еще несколько страниц обзора, пробежал глазами кривые характеристик. Все-таки основные надежды на ртуть. Не зря ее теперь используют рабочим телом в котлах. Да что же они там копаются с капилляром?

Зазвонил телефон.

Юра сорвал с рычага трубку.

— Я, Мами, я! Да не тяните же. Выдержал? Какое давление? Та-ак. Постойте, я закурю. Мариша! Мариша! Ну, где же ты?