Девушки - [9]

— Костя.

Майор улыбнулся сыну, глаза его повеселели, и он отправился вместе с Ольгой на двор запрягать лошадей.

Даша осталась с Костей. Она открыла чемоданчик, достала два пирожка с яблоками и дала их мальчику.

Вечерело. Дворник засветил фонарь. Его желтый свет проникал через окно в чайную. Молодой человек в черном пальто встал из-за стола и, проходя мимо Даши, положил на столик письмо в синем конверте и две «мишки».

— Письмо — для Ольги Николаевны, конфеты — для мальчика.

— А мне что? — созорничала Даша.

— Дружба, — отозвался тот и быстро вышел.

* * *

В темном парке устало каркали грачи, только что прилетевшие из теплого края. Немножко морозило.

Гнедая кобыла и чалый мерин легко мчали сани по накатанной дороге, черневшей в сумерках. В санях лежали два чемодана, узел с подушками и периной и узлы с одеждой. Майор по пути на вокзал рассказал Ольге о себе, о жене, погибшей от тифа, о сыне. Лицо его было грустным.

Ольга, сидя в передке саней, шевелила вожжами и покрикивала на лошадей, когда они замедляли бег. Она думала о том, куда майор денет своего ребенка. В Москве у него нет ни родных, ни близких знакомых; в Киеве, как и в Москве, никого. «А что, если я предложу, чтобы он оставил сына у нас в колхозе? Я буду любить его, как младшего брата. Мама у меня хорошая, сердце у нее доброе к детям. Да и Даша… Как бы это предложить ему?»

Сани подкатили к Дому колхозника. Ольга остановила лошадей, спросила:

— А в номере у вас есть вещи, Николай Терентьевич?

— Нет, только сын. Я сейчас вынесу его, посажу в сани — и на вокзал, — вздохнув, проговорил майор.

— Оставьте, Николай Терентьевич, своего сына мне… нам… В колхозе ему будет хорошо. Доверьтесь. Мы будем любить его. Да и мама будет рада. Сыновей у нее нет. Был один — погиб на войне. И внуков нет.

— Что вы, что вы! — растерянно пробормотал майор.

А Ольга все настойчивее говорила:

— Кончится война, вернетесь прямо к нам в деревню за сыном, возьмете его и поедете к себе в Киев… Соглашайтесь, Николай Терентьевич! А вот и Даша с мальчиком…

Не дождавшись ответа майора, Ольга крикнула:

— Даша, майор оставляет у нас мальчика! Правда, Николай Терентьевич?

— Ой, как хорошо! — отозвалась Даша, подходя с мальчиком к отцу и засматривая ему в глаза. — Я уже крепко подружилась с Костей. Он меня так обнимает и… — Она смутилась, покраснела и, оправившись от смущения, сказала: — Назвал мамой.

Майор смотрел то на Ольгу, то на Дашу, то на сына. Он был растроган и горячо благодарил девушек. Ольга достала из кармана пальто записную книжечку, карандаш и написала на листке свой и Дашин адрес, вырвала теток и подала его майору.

Майор взял записку, прочитал ее и бережно положил в боковой карман шинели.

— А вы, Николай Терентьевич, сейчас дадите свой адрес или с фронта пришлете? — спросила Даша.

— Да, я вам, друзья, буду часто писать с фронта. А если меня убьют, то вы не оставьте Костю… Впрочем, я вам доверяю. И буду спокоен за него… — Он взял сына из рук Даши, прижал к груди и стал целовать в глаза, в щеки, в лобик и в маленькие ручки. — Ну, дорогие друзья, мне пора. Не думал, что я встречу таких… — Он запнулся, передал Даше сына и повернулся к саням. — Да, чуть было не забыл отнести вещи в чайную.

— Нет, их надо сдать на хранение, — сказала Ольга.

Майор и Ольга отнесли чемоданы, мешки и узлы в сарайчик дворника.

— Николай Терентьевич, я отвезу вас на вокзал.

— Не надо, Ольга Николаевна, я теперь налегке.

— Вокзал далеко, вы и так устали.

Майор отказался. Девушки проводили его до ворот. На улице он еще раз попрощался с девушками, поцеловал сына и быстро зашагал по темной улице в сторону вокзала.

Подруги ушли только тогда, когда майор скрылся в сгущающейся тьме. Взглянув друг на друга, они улыбнулись.

— Ольга, а я тебе мальчика не отдам. Я тебе серьезно говорю, что он назвал меня мамой.

— Он дремлет. Иди, — сказала Ольга.

* * *

Утром Ольга побывала в городском комитете комсомола, у секретаря, и говорила с ним о мобилизации девушек на добычу торфа и об агитации за добровольчество. По пути из горкома она завернула на рынок, купила в книжном ларьке сочинения Чехова и Куприна.

Когда она уходила, продавец ласково остановил ее:

— Барышня, вы можете мне заказать нужные для вас книги. Подберу. Это я говорю вам только потому, что вы часто покупаете у меня.

— Спасибо, — сказала Ольга.

Продавец записал в книжечку.

Ольга, довольная, пришла в чайную.

В зале не было вчерашней пьяной компании. Увидев Ольгу, Даша ахнула:

— Оля, не сердись, что не передала… позабыла… Получи… — И она вручила ей синий конверт.

— От черного пальто? — слегка побледнев, спросила Ольга.

— Да.

— Дома прочту, на свободе. — И она положила письмо в карман.

— А если он ждет немедленного ответа? — Глаза у Даши насмешливо улыбались.

— И подождет, если мой ответ для него важен, — ответила сердито Ольга. — Костя спит?

— Спит. У дворника. У него теплынь и чисто.

Ольга пошла запрягать лошадей. Даша вынесла вещи майора, развернула узел с одеялами и подушками и уютно устроила малыша в передке саней; виднелся только розовый носик Кости. Она расплатилась с дворником за хранение вещей и сбруи — отдала большой кусок свиного сала.