Девушка жимолости - [91]

Я почувствовала, как подступают слезы.

– Когда мне было шесть или семь, я тайком убегала по ночам. Спускалась в тоннель, выбиралась через угольный люк и вылезала на освещенную луной поляну. Тогда я впервые и увидела, как закапывают тела пациентов. Среди них были тяжелые инвалиды, которых насиловали и избивали. Были обезумевшие жертвы неудачных экспериментов. Были насмерть замерзшие, которых поливали из шланга и надолго оставляли на холоде.

Привозили сюда и другие трупы – и чернокожих, и белых. Я не раз видела, как полицейские сгружают тела, завернутые в покрывала или одеяла. У мамы был день рождения, ей исполнилось тридцать. В то утро я проснулась рано, было еще темно. Ночью, пока я спала, мама выбила стекло из фрамуги над дверью. И повесилась на оставленной санитарами веревке. Она похоронена на этом поле. – Голос изменил Дав. – Я оставила ее в палате и убежала по коридору, выбралась в люк. Бежала через поле, через лес, бежала всю ночь. Мне было двенадцать.

Двенадцать, совсем ребенок… Один-одинешенек в страшном и непонятном мире.

Я хотела попросить Дав, чтобы она замолчала, чтобы не рассказывала дальше свою историю здесь, перед этими людьми. Это ведь только ее жизнь, которая их совершенно не касается. Но горло горело, а язык не слушался.

Дав уставилась в темноту:

– Я бежала и бежала – до самой Калифорнии. Знала, что если меня поймают, то отправят назад. А я ни за что не хотела назад – не могла вернуться туда, где мама…

Она запнулась, и я почувствовала чье-то тепло – сзади подошел Джей.

– Спустя несколько лет, когда Чарльз решил отправиться в эти места, я испугалась. Я не хотела сюда возвращаться, однако чувствовала, что меня что-то ждет здесь, в Алабаме. – Дав улыбнулась и сжала мою руку: – Я о твоей прабабушке, Джин. Я увидела ее во время обряда. Она сказала, ее хотят отправить в Причард. Я ничем не могла ей помочь, не могла, и все… – Она замолчала.

– Вы видели, что сделал ее отец, – сказала я, – и знали, где ее будут хоронить, так ведь? Вы знали, где хоронят таких женщин.

Она глядела не моргая:

– Думаю, да, догадывалась.

– Она здесь, – выдохнула я. – Джин похоронена здесь.

Дав оглянулась на те места, которые указала прежде:

– Трикс тоже, почти на сто процентов уверена. – Когда она повернулась к нам, ее лицо было совсем старым и морщинистым. – Я сюда переехала, когда муж умер. Думала, Джин похоронили, скорее всего, здесь. Мне нужно было рассказать об этом Колли, я считала себя в ответе перед ней. Жить тут было страшно, но я чувствовала, что должна приглядывать за этим местом, смотреть, вдруг тут кто еще исчезнет.

Она сильнее сжала мою руку.

– Я думала, если расскажу им, – говорила Дав, – расскажу Колли и Трикс правду, они смогут что-то исправить, и я смогу наконец навсегда уехать из этих мест. Но случилось по-другому, и платить за мое малодушие пришлось им. Я не хотела, чтобы то же случилось и с тобой. Я не собиралась предавать тебя, как твою маму и бабушку.

Я кивнула, поскольку говорить была неспособна.

– Прости меня, Алтея, прошу, прости.

Я подошла к ней, обхватила руками. Мы обе плакали. Потом и Джей не выдержал, и мы стояли трое, сцепившись кольцом.

– Эй, вы, слышали охранника? – рявкнул Норткат. – Убирайтесь отсюда.

Мы с Джеем и Дав расцепили руки. Я повернулась к Норткату:

– Вы ведь знали Уолтера Вутена, моего двоюродного деда, не так ли?

Он не ответил.

– Скажите-ка, пожалуйста, мистер Норткат, вы когда-нибудь видели, как Уолтер Вутен перезаряжает свою двадцатидвухкалиберную винтовку, готовясь совершить преступление? – Я подошла ближе, он задрожал – вероятно, от страха или от гнева, может, от того и другого сразу. – Вы видели, как он готовился к убийству? А может, и помогали ему убивать? И закапывать тела ночью на этом самом месте?

Его взгляд застыл.

– Я ничего такого не делал. Это всё твои родственнички. Вся ваша родня – дрянь. Полная дрянь.

– Некоторые – да, – ответила я. – Но не все. Не все.

Он собрался было отвечать, глядя на меня с отвращением, когда издалека донесся пронзительный вой сирен. Тут старик замолчал и оглянулся, ища глазами племянника. Рука на набалдашнике трости дрожала. В эту минуту я поняла, что мы справились, мы одолели. Все кончено.

Джей взял меня за руку, наши пальцы сцепились. Другой рукой я обняла за талию Дав, и мы втроем пошли к мигающим сине-красным огням.

Эпилог

Я дочь своей матери.

Жимолостница существует.

Золотая пыль и красный ворон были напоминанием:

У нее есть дар и для меня.

Когда власти штата получили разрешение на раскопки, мы – я, Джей, Бет и Дав – прибыли на место и, сбившись в кучку, дрожали в ожидании на суровом ветру. Заканчивался ноябрь. Первый череп извлекли из земли на наших глазах.

– Господи, – воскликнул рабочий, и мы все опустились на колени на краю ямы. Вначале ее рыл экскаватор, потом команда продолжала вручную кирками, лопатами и щетками. Рабочий стоял с лопатой в руке на самом дне, на глубине не меньше шести футов. Он посмотрел на нас. – Здесь полно костей. – Он тряхнул головой. – Я будто кладбище раскапываю.

Так оно и было. Удалось идентифицировать десятки останков, в том числе Джин и Колли. В черепах обеих обнаружили пули 22-го калибра. Мамины останки тоже нашли, на другой стороне поля, ближе к дороге. Пули у нее в черепе не было, но я знала, что Уолтер убил и ее тоже.