Девушка выбирает судьбу - [30]

Я покритиковала мужчин за то, что они не ценят женский труд. Зачитывала нужные места из книг, показывала медицинские плакаты. Но по лицам собравшихся видела, что мои объяснения не доходят до них. И все-таки я решила, как говорят русские, до конца нести свой крест. Рассказала о том, как уберечься от заразных болезней, которые распространяют домашние животные, звери, насекомые. Поговорила о здоровье детей, о гигиене женщин и даже о пользе мыла. Престарелые жители по давнему обычаю считают, что достаточно сполоснуть руки водой.

Я ловила насмешливые, раздраженные взгляды и чувствовала, что хотя люди слушали внимательно, однако внутренне не соглашались со мной.

Я старалась, но, оказалось, все было напрасно. Трехчасовое собрание превратилось для меня в ад. Базаркуль с пеной у рта говорила почти полчаса. Чего только она не плела! И другие женщины тоже оскорбляли меня, как могли. Я не знала, куда деваться: хоть сквозь землю проваливайся.

Управляющего на собрании не было, хотя я просила его прийти. Никто не хотел меня защитить. Уткнув лицо в пуховый платок, молчала словоохотливая Акмоншак. Библиотекарша, с таким негодованием осуждавшая в разговоре со мной невежество и предрассудки, тоже помалкивала.

Неожиданно на помощь пришел Толеу. Он говорил горячо, убежденно, он объяснял, стыдил, уговаривал, хотя его перебивали на каждом слове.

— Она его заколдовала… — хихикали молодые женщины.

И у меня появилось мстительное желание плюнуть на все это и сейчас же пешком идти в райцентр, а оттуда — в родной город.

Потом слово взяла бабушка Ирисбике. Она медленно встала и неторопливо подошла к столу президиума. Увидев ее серьезное, печальное лицо в глубоких морщинах, я напряглась до предела. Она заговорила. Спокойно, даже безучастно рассказала о том, как, оказывается, в прошлом году ее шестнадцатилетняя дочь отравилась «лекарством» знахаря.

Люди посерьезнели, задумались. И уже без всякой неприязни отнеслись к выборам санитарно-бытовой комиссии. Бабушка Ирисбике наотрез отказалась быть ее членом. Вместо себя она предложила свою сноху. В комиссию вошли женщина-метеоролог, Толеу и учитель из пансиона. Председателем утвердили меня.

Уходя с собрания, я, однако, услышала разговор:

— Посмотрим еще, чья возьмет…

Странно!

9 октября. Нет, наверно, на свете ничего живучее, чем человеческая косность. Что сделала я плохого этим женщинам? Ведь всем им я желаю только добра, хочу, чтобы были они счастливы, чтобы их дети росли всегда здоровыми и крепкими.

Когда мои сокурсники после возвращения с практики из таких вот аулов рассказывали о невежестве и предрассудках, я сгорала от стыда, готова была пожертвовать всем, чтобы мои товарищи не говорили так о моем народе. А теперь вот сама столкнулась…

12 октября. Так занята, что не хватает времени для дневника.

Через несколько недель чабаны пригонят свои отары на зимовку. Я связалась по рации с главным врачом района. Он сказал, что нужно всесторонне обследовать чабанов и членов их семей.

Придется постараться, иначе останешься без необходимых медикаментов. Сейчас здесь очень мало антибиотиков. А попробуй без них вылечить больного. Разобьюсь, но добуду передвижной рентгенокабинет, хотя бы на период перекочевок.

17 октября. В райцентре прожила пять дней. Где только я не побывала! Много было мороки с рентгеном: в районе лишнего не оказалось, пришлось просить из области. Его прислали на четвертый день самолетом.

Раньше в аулах района, оказывается, никаких обследований не проводилось. Видимо, поэтому врачи с неохотой пошли на это дело, некоторые даже отказывались. Спасибо главному врачу — поддержал: «До зимы эту работу надо будет завершить в масштабе района».

— А что это даст? Только лишняя возня?.. — роптали врачи.

Я, конечно, хотела уже наброситься на этих чиновников, но раз главврач за меня, по тактическим соображениям решила воздержаться.

Разве не может в наше время каждый медпункт на отгоне иметь передвижной рентгенокабинет? Почему бы не организовать здесь клиники по типу городских?

Наконец мы приехали. Насчет медикаментов я, кажется, пожадничала, едва втиснула в шкафы. Некоторых товарищей разместила у бабушки Ирисбике.

Мы едва не опоздали. Чабаны здесь со вчерашнего дня. К счастью, еще никто из них не уехал. Комнату для установки рентгеноаппаратуры нашли в школе. Класс перевели в учительскую, а учителя перешли в кабинет директора.

19 октября. У нас началась настоящая страда. С утра до позднего вечера принимаем чабанов, готовим для них аптечки, знакомим с правилами гигиены. Одну женщину с тяжелой формой бруцеллеза на самолете срочно отправили в область.

Жизнь чабанов наводит меня порою на размышления, совершенно не связанные с моей профессией. Возьмем чабанскую семью. Целое лето кочует она в поисках хорошего корма и водопоя. И все это время почти не видит людей. С наступлением холодов семья с отарой перекочевывает на зимовку. Там опять — только овцы. Из года в год одно и то же: вдали от школы, клуба, избы-читальни, магазина, медпункта, почты.

Почему бы не создать комплексные животноводческие бригады? Сейчас некоторые отары находятся от нас в ста километрах и дальше. А случись воспаление легких, аппендицит, тяжелые роды? Пока доберешься до больного по пескам, он уже на ладан дышит. Держать врача в каждой семье немыслимо, а в бригаде ему нашлась бы работа.