Девушка, видящая призраков - [31]

— Как, отец? — спросила я.

— Неизвестно, — признал он и надолго замолчал. На его лице я увидела признаки старой боли, внутренней борьбы. — Ты знаешь, как зовут аббата Золотого храма поклонения духу, Ли-лин?

Я покачала головой.

— Его звали Ли Чженрень, — сказал он.

Мои глаза расширились.

— Основатель родословной Маошань?

— Да, — сказал он. — Основатель моей родословной. Ли Чженрень одолел Кулу-Янлина. Когда нучжэни напали снова, он отдал Золотой храм и убежал на юг Китая с династией Сун. Там он основал род Маошань, посвятил жизнь борьбе с духами и подавлению яо шу.

Он лежал тихо, и я думала о его рассказе. Обо всем. Семь веков наш род сражался с монстрами. Мы охраняли Призрачные врата, убивали или изгоняли духов, сражались с монстрами и порой умирали в бою. И все это, больше восьмидесяти поколений борьбы, было результатом стараний человека, пытающегося исправить причиненный вред. Ли Чженрень призвал Кулу-Янлина. Он из ста трупов создал монстра.

От мыслей о трупах стало не по себе. Я коснулась живота, ощутила, где меня порезал Лю Цянь. Порезы еще саднило. Гнев бурлил во мне. Я все еще хотела отомстить за то, что он со мной сделал, но теперь это казалось мелочью. Порезы были мелочью.

Что Том Вонг хотел от Кулу-Янлина? Он собирался убить Бок Чоя, это очевидно. Но это могло сделать заклинание проще. Куда не требовалась сотня трупов.

А потом я вспомнила слова Тома. «Сила — новый метод», — сказал он. Сила. Этого хотел Том. Он увидел смерть моего мужа и захотел силы. Возжелал ее. Смерть моего мужа показала ему, что оружие сильнее боевых искусств. И Том хотел то, что сильнее пистолетов.

Я знала, что он задумал. Том Вонг хотел воевать с лучшим оружием на своей стороне. Кулу-Янлин будет его оружием. Он начнет с малого. Убьет Бок Чоя и ту сторону китайского квартала. И все послушаются его, боясь перечить.

Придут констебли. Принесут мушкеты и пистоли. Порох уже подводил. Кулу-Янлин убьет их.

Армия принесет пушки. Они выступят против огромного монстра и злых духов, вызванных Лю Цянем. Пушки медленно заряжают. Железо не подействует на Кулу-Янлина. Это будет кровавой бойней.

Том хотел преподать миру урок. Он хотел наказать мир за смерть Ракеты.

Что-то пролетело мимо меня. Я посмотрела на дверь, чтобы понять, откуда звук. Когда я повернулась, отец держался за грудь. Из его груди торчали три духовных дротика.

15

Отец корчился, из его рта вырвался тихий стон. А потом я увидела, как он совладал собой. Его глаз стал ясным и сосредоточенным. Отец процедил:

— Просто зуд. Пустяки.

Это было хуже зуда. Духовные дротики были не смертельно опасными, но были не пустяком. Отцу было больно.

Стоило предвидеть их. Я должна была защитить его. Я снова подвела его.

— Отец, это… — начала я, но замолкла. Я посмотрела на него на кровати лазарета. Наполовину слепой, в бинтах и с обездвиженной шеей. Что он сделает, если я скажу ему о духовных дротиках? Бросится в храм, чтобы наложить контрзаклятие. В прошлый раз чудовищный пес напал на него, стоило ему выйти из лазарета. Я не хотела, чтобы отец выбегал снова. Я решила не сообщать ему о дротиках.

Дротики, не стрелы. Это было странно. Волшебник мог навредить огненными духовными стрелами. Дротики причиняли боль, но не вредили. Три дротика причиняли много боли, но не столько, чтобы убить.

Отца хотели только пытать, а не вредить. Странно.

А потом я поняла кое-что еще. Дротики как-то пролетели через талисманы на двери лазарета. Это не должно быть возможно, то были талисманы отца, их почти нельзя было пробить. Что-то с ними было не так, и если могли пролететь дротики, то могли и другие атаки. Духовные стрелы. Цяншень. Рука Лю Цяня.

Я вспомнила, как рука впилась в Хонг Сяохао, прокусила его зубами-иголками. Бледная чешуя. Жестокий разум в трех глазах. Ощущение, что рука знала меня и ненавидела.

Защиту лазарета нужно усилить, пока не произошла ужасная атака.

Отец хмуро потирал грудь. Я встала и поклонилась.

— Я позову доктора Вэя, отец, — сказала я.

Он посмотрел мне в глаза, соглашаясь.

Мне нужно было понять, как дротики пролетели через защиту отца, так что я спустилась к двери лазарета. Снаружи сияло солнце. Торговцы выстроились на улице, продавали товары. Мужчина звал прохожих, предлагая починить ножи, вилы, миски, тарелки и чашки.

Я осмотрела нить талисманов у входа. Они были треугольными и из желтой ткани. Наверху были три метки. Белый заяц луны, трехлапый ворон солнца, имена Пяти призраков — духов-генералов отца — записанные призракописью алыми чернилами. Семь звезд Большой медведицы, имена богов, багуа, печать отца. Все на месте. Без огрехов. Конечно, это же сделал отец.

Ничто из духовного мира не могло попасть сюда. Ни яогуай, ни призраки, ни дротики.

Я прошла в дверь. Внутри на стене перед входом было зеркало багуа — круглое зеркало в восьмиугольной деревянной раме с триграммами. Оно висело на месте. Если что-то миновало бы талисманы, зеркало отразило бы атаку за дверь.

Я нашла доктора Вэя в кабинете. Он склонялся над большой книгой травяных рецептов, следовал указаниям, чтобы отмерить порошки из трав для лекарств. Его жена была с ним, с подозрением смотрела на меня. Ее челюсть была квадратной, она сжимала губы, и большие бамбуковые серьги висели по бокам. Ее уши были проколоты несколько раз.