Девушка в бегах - [25]

Я по-настоящему удивляюсь, когда он и правда замолкает.

Через несколько минут тишины я смотрю на него, как он, нахмурившись, смотрит в окно. Услышав, как у него урчит в животе, я передаю ему несколько протеиновых батончиков, а затем беру еще два себе. Еще до того, как я успеваю разделаться с первым, он поглощает все три.

Разумеется. Он сидел в багажнике. Я предлагаю ему еще один батончик, и он не отказывается.

– Нам придется выждать, потому что в пять у них пересменка. Одни сотрудники уходят, другие приходят. Кроме того, время для посещений заканчивается в шесть, так что им придется следить за большим количеством посторонних.

Он действительно ответил по существу. Причем вполне правдоподобно. Кивнув, я оглядываюсь на вещи, которые мы купили и которые нам еще предстоит использовать: краска для волос, ножницы, бритва, одежда. И макияж – в основном для него, чтобы мы смогли скрыть следы побоев на его лице.

– Мы просто проскользнем внутрь?

– Вроде того.

– Тогда скажи мне. Мне нужно знать точно…

– Нет, тебе не нужно. Ты хочешь знать. Есть некоторая разница.

Я раздраженно стискиваю губы.

– Если я не угрожаю тебе ножом, это не означает, что я не контролирую ситуацию.

– На самом деле именно это и означает. – Малькольм сминает обертки и забрасывает на заднее сиденье пустые бутылки из-под воды, а затем открывает дверь.

Меня окатывает паника, и я уже готова броситься за ним, но тут он объясняет, что просто вышел помочиться.

Я сходила в туалет на заправке, но Малькольм на тот момент сказал, что не в состоянии туда дойти, и отказался. И все же я ловлю себя на том, что считаю секунды до его возвращения.

Малькольм настороженно рассматривает меня, снова устраиваясь на своем сиденье и отклоняя его назад как можно дальше. С минуту понаблюдав за тем, как я дергаюсь от малейшего шума, он нажимает на переключатель, откидывающий мое сиденье, и спинка резко опускается. Я тут же тянусь за ножом.

– У меня ребра болят от одного твоего вида. Беспокоиться будешь завтра. Сегодня отдохни.

– Я не могу отдыхать, – произнося это, я чувствую, как напряжены мышцы шеи. Я не хочу перечислять все причины, но это не мешает им проноситься в моих мыслях снова, и снова, и снова.

– Ты не такая, как я думал, – говорит Малькольм, поглядывая на клинок, который я усилием воли все-таки опускаю. – Девочка на фото выглядела не настолько склонной к убийству.

– За девушкой на фото не охотились. Но ты это исправил.

Похоже, это обвинение его не оскорбляет.

– Если бы я это не сделал, нашелся бы кто-то другой.

– Тогда почему это был ты?

Малькольм улыбается, приподняв уголок рта.

– Ты когда-нибудь слышала про «хакера, который наказал похитителей посылок»?

– А должна была?

Он пожимает плечами.

– Думаю, это местная, пенсильванская история.

Мне начинает казаться, что Малькольм склонен к театральности, потому что он дожидается, пока я переспрошу, прежде чем продолжить.

– Мой папа тоже был хакером. Именно он научил меня… многому. Например, не доверять банкам – он показал мне, насколько они уязвимы. Когда я был младше, мне казалось, что он кто-то вроде Робин Гуда, который ворует у богатых и отдает бедным, понимаешь? За исключением того факта, что «богатые» оказывались обычными людьми, а бедным был всегда он – даже когда у него уже было много денег.

Малькольм ерзает на сиденье.

– Впервые он попал в тюрьму за создание программы, которая украла тысячи номеров кредиток. Он отсидел два года, а потом, через несколько лет после освобождения, его арестовали снова. Понимаешь, он улучшил свою программу, завел несколько друзей и перешел с воровства и продажи тысяч номеров кредиток на миллионные масштабы. Он умер в тюрьме от рака поджелудочной, и с тех пор я живу с бабушкой.

– Сочувствую.

Это слово – автоматическая реакция, когда слышишь о чьей-то потере, но я с удивлением обнаруживаю, что мне и правда его жалко.

– После его смерти я решил, что хочу пойти другим путем, использовать свои знания, чтобы помогать другим людям, а не только для собственной выгоды. Я обработал некоторое количество записей с камер видеонаблюдения жителей Пенсильвании, у которых украли посылки, оставленные на крыльце, а потом создал модифицированный алгоритм, специально, чтобы находить лица воров и прогонять поиск по всем социальным сетям.

Я не могу сдержать улыбку.

– Круто.

– В ФБР с этим не согласились. Хотя, возможно, дело было в том, что я создал программу на основе той, что мой папа когда-то написал, чтобы воровать номера кредиток, и еще в том, что потом я стал публиковать данные воров в Сети.

Я пораженно смотрю на него.

– Ты выдумываешь. Тебя бы посадили.

Он с некоторым самодовольством улыбается.

– Нельзя посадить пятнадцатилетнего. Но можно заставить его обделаться от страха, прислав в школу отряд копов, которые вломятся прямо на классный час.

– Погоди-погоди. Это же невозможно. Ты сказал, что ты устанавливал личности воров по изображениям, полученным с записей камер видеонаблюдения? В пятнадцать лет? Не похоже на правду.

– Пугает, да? Конечно, мой алгоритм был сам по себе неплох, но существуют программы, такие как «Social Mappers» и «Find Face», которые могут просмотреть миллиард фоток с обычного компьютера меньше чем за секунду. Эти две программы более простые, чем моя, и возможности у них ограничены, но они существуют.