Девушка с нижнего этажа - [17]

Из-под чепца Ноэми выглядывает озорной завиток черных жестких волос, и она принимается поправлять прическу.

— Что-то ты в последнее время слишком редко ешь! — Этта Рэй толкает Старину Джина локтем.

Старина Джин поднимает руку.

— В мои годы человеку много не надо…

— Вот, возьми. — Этта Рэй берет шишковатыми пальцами горсть орехов со стола, за которым я так много раз обедала. — Это маленькие шарики жира. Можешь съесть хоть все, что тут лежат.

Старина Джин слишком вежлив, чтобы отказаться, хотя от пекана у него всегда першит в горле.

От аромата персика у меня ускоряется пульс. В украшенном лепниной дверном проеме, который ведет в столовую, появляется миссис Пэйн. Она крутит на пальце золотое обручальное кольцо. Всем известно, что если бы миссис Пэйн приняла все поступившие ей предложения руки и сердца, ей не хватило бы пальцев на все обручальные кольца.

— Ну что ж. — Миссис Пэйн медленно обводит меня взглядом. Даже если она желает мне зла, определить это по ее лицу невозможно. Я гадаю, выдает ли что-нибудь мое лицо. Ведь это меня уволили без объяснения причин.

— Старина Джин, благодарю вас за то, что привели к нам Джо. — Миссис Пэйн всегда отличалась безупречными манерами, но, думаю, если понадобится, она побежит быстрее многих.

— Не стоит. — С этими словами Старина Джин кланяется и, быстро улыбнувшись мне, уходит.

Я делаю реверанс.

— Рада нашей встрече, мэм.

Миссис Пэйн плавным шагом подходит ко мне. Она немного ниже меня, но я ощущаю себя одуванчиком в тени розы. В ее лице нет ничего необычного — водянистые голубые глаза, вытянутый нос, чересчур аккуратные губы, — но благодаря изящной шее и благородной осанке она вполне могла бы стать королевой.

Я расправляю плечи: так я могу произвести впечатление человека с хорошей осанкой, хотя и сутулюсь. Плечи, как и мостовую, недооценивают, а ведь они помогают нам держаться на плаву. Мои плечи со своей задачей справились.

— Все так же мила, словно июньский персик, — произносит миссис Пэйн, растягивая последнее слово. Как и у других женщин ее круга, у нее есть привычка упирать на некоторые слова, будто бы для того, чтобы выжать из них весь сок.

Миссис Пэйн ведет меня вглубь дома.

— Ты ведь помнишь, где что находится?

— Да, мэм.

Особняк Пэйнов — образцовый дом южных богачей, в котором нужды семьи подчинены жажде угодить гостям. Так южанам видится их долг перед Господом. Взять хотя бы столовую. Стулья из черного ореха привезены из Италии, вот только отодвинуть их от стола сложнее, чем оттащить телят от кормушки. Позолоченные обои притягивают пыль, словно магнит — железо. А от одного взгляда на люстру, которую нужно разбирать каждую неделю для промывки и полировки, у меня начинают болеть руки.

Из столовой мы проходим в главный зал, откуда по лестнице можно попасть к спальням. Миссис Пэйн приподнимает плиссированные юбки и начинает подниматься, едва касаясь ступеней. Родители миссис Пэйн, коннозаводчики, растили дочь в южных традициях, и она, должно быть, перестала сутулиться тогда же, когда перестала сосать палец.

— Итак, Джо, что отличает нас от животных?

— Мы умеем открывать банки с соленьями?

Миссис Пэйн улыбается:

— Вера, дитя мое. Воскресная служба по-прежнему начинается в девять. Тебе там всегда рады.

— Спасибо, мэм.

Пэйны приглашают всю прислугу на воскресные службы в свою частную церковь. Когда ты богат, как Пэйны, Бог сам приходит к тебе. Но мне сразу же разонравилось бывать на службах, когда священник сказал, что Сатана уже зацепил меня одним когтем, ведь я родилась язычницей, и что мне придется молиться вдвое больше, чтобы избежать адских мук.

Стены увешаны фотографиями Кэролайн и Мерритта. В детстве Мерритт носил платьица, и они с Кэролайн — кудрявые ангелочки с невинным взглядом — походили на двух сестер. Но чем выше они становились, тем больше дьявольщины появлялось в их глазах.

— Мерритт сейчас забирает новую лошадь в Вирджинии, — продолжает щебетать миссис Пэйн. — Он готовится к свадьбе, ты слышала?

— Вы с мистером Пэйном, наверное, очень рады.

— Это исключительно удачная помолвка, — весело отвечает миссис Пэйн, и мне кажется, что таким же тоном она могла бы рассуждать и о мебели.

Мерритт стоял на этой самой лестнице, когда его мать меня уволила. Ему тогда было всего семнадцать, и он был одет в ужасно пышную рубашку, выпущенную поверх узких брюк, — такая тогда была мода. Воздух был таким влажным, что им можно было напиться, и я закатала рукава так высоко, как только смогла.

У меня подкашиваются ноги, и я хватаюсь за перила. А что, если меня уволили из-за Мерритта? Теперь он помолвлен, и я могу вернуться в особняк Пэйнов. Но я всегда знала свое место.

Я поторапливаюсь, чтобы догнать миссис Пэйн. Когда мы оказываемся на третьем, самом верхнем этаже и до нас долетает запах обшивки из красного дерева, у меня сводит живот. Удивительно, но даже легчайший аромат может причинить боль. Я вспоминаю, как Кэролайн обвинила меня в том, что я потеряла ее брошку. Я целый час ползала на четвереньках, пытаясь ее отыскать, пока Кэролайн не показала мне шляпку, на которой была приколота та самая брошь.

— Мне хотелось посмотреть, как быстро ты заметишь, — сказала она, смеясь.