Девушка с нижнего этажа - [19]

Улыбка сползает с лица миссис Пэйн, и небольшой, напоминающий бусину бугорок в центре верхней губы — у меня точно такой же — разглаживается. В Китае считается, что «жемчужина» под губой притягивает удачу.

— Что ж, как бы то ни было, у женщин есть куда более важные заботы, чем выборы. Например, воспитание детей. Тут, я думаю, ты со мной согласишься?

— Конечно, мэм, — скромно отвечаю я. Будь я настоящей нахалкой, я указала бы миссис Пэйн на то, что многие женщины не могут воспитывать детей, ведь они очень рано вдовеют из-за фабрик вроде той, которой владеет ее муж.

Миссис Пэйн ухмыляется:

— Суфражистки хотят равенства, но я давно оставила эти романтические представления. Бойтесь своих желаний. Лучше довольствоваться своей судьбой, ведь всегда найдется тот, кому намного хуже.

В случае миссис Пэйн наберется целая толпа тех, кому живется не так сладко, как ей. Я опускаю глаза.

— Да, мэм.

— Я не хочу, чтобы Кэролайн появлялась где-либо одна. — Голос миссис Пэйн становится резче. — Если ослушаешься, будешь уволена. Тебе все ясно?

— Да, мэм.

Миссис Пэйн тут же уходит. Я торопливо расплетаю косу и переодеваюсь. Но даже застегнув последнюю пуговицу и спрятав каждый непослушный волосок под чепчик — такой же носит Ноэми, — я чувствую себя обнаженной. Кэролайн чем-то похожа на весеннюю погоду: на случай грозовых облаков лучше носить с собой зонтик. Настроение миссис Пэйн, напротив, почти всегда напоминает зиму. Поговаривали, что, когда Кэролайн была совсем крошкой, у миссис Пэйн случился приступ меланхолии и она целый год жила с родителями в Саванне. Понять миссис Пэйн невозможно, можно лишь помнить, что расслабляться в ее присутствии не стоит, ведь все меняется очень быстро.

Восемь

Дорогая мисс Ягодка!

Природа не наделила меня плавными изгибами, которые нынче в моде. Руки у меня словно палки, а вместо груди — бочонок. При этом от корсета я сразу багровею. Как же мне стать красавицей?

Мисс Бочка

Дорогая мисс Бочка!

Пышные рукава помогают скрыть отсутствие талии, а украшения придают свой шарм груди. Оставьте китовые усы китам: так будет лучше и для вас, и для животных. Лучший способ стать более привлекательной — принять себя такой, какая вы есть, ведь тогда ваш разум откроется для творчества и радости.

Искренне ваша, мисс Ягодка

При виде моей накрахмаленной формы Ноэми кивает.

— Добро пожаловать обратно. Да начнется веселье. — С этими словами она протягивает мне метлу.

Пока Ноэми кружит по кухне, сервируя поднос для Кэролайн, я сметаю в кучу скорлупу пекана.

— Мистер Мерритт хочет, чтобы на ужин в честь его помолвки подали пекановый пирог. — Чугунные глаза Ноэми скользят по крюку, торчащему из стены. — Любители пекановых пирогов обычно не из тех, кто их готовит. Я расколола только половину орехов, но гляди. — Ноэми показывает мне усыпанную волдырями ладонь.

— Можно я попробую? — Отставив метлу, я берусь за молоток и принимаюсь колоть орехи. Первый удар чуть не раздробил мне большой палец. От второго на столе остается вмятина.

Ноэми, глядя на меня, приподнимает одну бровь.

— Отлично. Когда закончишь, у нас, возможно, не будет пеканового пирога, зато будет охапка дров.

Я про себя благодарю Ноэми, которая помогала мне переносить всю детскую жестокость Кэролайн, ведь сама не понаслышке знала, с чем я имею дело. Мать Ноэми была кормилицей Кэролайн.

В дверь просовывается голова Этты Рэй. По дому без ее ведома не может пролететь даже сквозняк.

— Смешками делу не поможешь. Ноэми, если придет Соломон, скажи ему, чтобы откатил велосипед к сараю, где стоят ящики с вещами для нуждающихся.

Взгляд Ноэми становится задумчивым.

— Да, мэм.

Ноэми протягивает мне поднос с дымящейся овсянкой, кувшином сливок, миской мелкого мерцающего тростникового сахара и кофейником.

— Лучше поспешить, пока дикобраз не выпустил иголки.

Поднимаясь по лестнице, я стараюсь нести поднос так, чтобы расплескать как можно меньше кофе, но это так же сложно, как тащить живого поросенка.

— Мисс? — кричу я, стоя у закрытой двери Кэролайн. Вцепившись в поднос мертвой хваткой, я захожу в комнату.

Кэролайн сидит за туалетным столиком. Комната в пастельных тонах изменилась: теперь она оклеена обоями с павлиньими перьями, и мне кажется, что на меня смотрят сотни глаз. На пол волнами спадают бирюзовые гирлянды. Там, куда устремлены все глаза павлиньих перьев, стоит горшок с африканской фиалкой, которая выпустила один-единственный бутон. Мне ли не знать, каково ей сейчас.

Я ставлю поднос на стол у окна.

Не отрываясь от зеркала, Кэролайн одаряет меня взглядом, от которого вполне может лопнуть стекло.

— Овсянка совершенно не сытная. Сытная еда — это яйца. Или бекон. Ты впустую потратила мое время. Все такая же нерасторопная, как я посмотрю.

Стиснув зубы, я напоминаю себе, что это всего лишь работа. Работа, за которую мне платят деньги, которые я нигде больше не смогу получить и которые мне очень пригодятся, если «Фокус» закроется. Стараясь не смотреть в зеркало, отражающее насмешливое лицо Кэролайн, я поднимаю поднос и несу его обратно к двери.

— Смотри, чтобы желток не растекся, чтобы был как солнышко. Я ем только такие яйца.