Девушка из штата Калифорния - [53]

Майк спал, как младенец, не подозревая, что его жизнь находится в руках такого водителя, как я. Но тут он проснулся. Когда он открыл глаза и увидел, по какому безобразию я еду – он немедленно мне приказал съехать при первой возможности и дать ему рулить. Я так поняла, что моего бедного мужа чуть не хватила кондрашка от страха, что он меня прошляпил и позволил вести машину по такой дороге. (Меня и саму-то чуть она не хватила, но я мужественно терпела, пока он спал.) Это меня развеселило (когда я поняла про его кондрашку). Я ведь уже полтора года за рулем, но он по-прежнему не верит в мою «водительскую звезду». Слава богу, что хоть не делает мне таких комплиментов, как своей матери, когда та за рулем. С ней он не церемонится и говорит «you’re driving like shit» (ты водишь как нехорошее слово). С родителями у американцев своеобразные отношения, но об этом подробнее как-нибудь в другой раз (в двух словах эти отношения в основном лимитируются встречами по большим праздникам). Я сильно подозреваю, что о моем вождении он точно такого же мнения. Я не обижаюсь, так как считала и считаю, что водить машину это не женское дело. Здесь приходится. Кто же меня будет возить на работу, на учебу и по делам.

Итак, он сел за руль и больше уже меня ни разу за него не пустил, хотя ехать пришлось много часов. В каком-то месте я призаснула. Проснувшись, я спросила, скоро ли Санта-Барбара (та самая, из телесериала, только вживую она другая), и получила ответ, что мы ее уже проехали. «А куда же мы едем?» – поинтересовалась я. «Не знаю, на север», – ответил Майк. Его ответы на мои вопросы всегда страдают отсутствием подробностей и определенности. Лучше бы он и не отвечал. А ведь вежливый, а вернее, не хочет разводиться. (Зато он очень разговорчивый с друзьями. Там его не остановить. Наверно, все мужчины такие.)

Виляя вместе с дорогой вдоль океана, мы иногда останавливались на десять-пятнадцать минут, чтобы выйти из машины и размяться. Виды – красивейшие, как будто перед тобой открытка. И они не повторяются, эти открытки. Дорога идет то вверх, то вниз. Мы спускались к океану, собирали камешки и фотографировали друг друга. И ехали, ехали вперед, на север. Когда мы были в дороге уже часов восемь, нам очень надоело ехать, но до Сан-Франциско оставалось всего два-три часа и мы решили уж доехать. Хотя у нас не было даже и одного дня в запасе, чтобы провести там. Но суть в конце концов не в том, чтобы посетить Сан-Франциско качественно, а чтобы, убежав из дому, просто что-нибудь посетить. Приехав-таки в Сан-Франциско в шесть вечера, мы сняли гостиницу, и через час, освеженные и переодетые, мы вышли в вечерний город, готовые к ужину и новым впечатлениям.

Уже стемнело. На улицах в самом центре полно каких-то бездомных и бродяг (homeless and bums). Город нечистый, какой-то мусор кругом. Чувство небезопасности. Мы быстро устали от ходьбы (непривычные, все время за рулем) и обрадовались, когда наконец-то набрели на какой-то итальянский ресторанчик. Сели за столик. Молодая блондинистая официантка принесла меню. Моего немногословного супруга словно подменили. Обменявшись несколькими дежурными фразами с официанткой, он спросил ее: «Что у вас за акцент, Вы, случайно, не русская?» Я от такого изощренного нахальства чуть не подпрыгнула на своем стуле, обуреваемая негодованием. (Да как он посмел, нахалюга молчаливая? Я тут сижу себе рядом, русская жена, а он, американец, первым узнает русский акцент и пристает к блондинке!)

Официантка действительно оказалась из Киева. Рассказала, что она приехала по вызову на учебу и вот подрабатывает на жизнь официанткой. К счастью для меня и моего праведного гнева втихомолку, за соседний столик сел молодой, красноносый и краснолицый мужчина. Он говорил с французским акцентом, и я сразу его назначила своей жертвой в отместку за официантку. Ему было никак не избежать беседы со мной. Не все же только Майку приставать к русским блондинкам. Могу и я пристать к краснокожим французам. Кожа у него была красная несколько минут, так как на улице было довольно холодно. Вскоре он оттаял, кожа приобрела нормальный цвет, и он стал привлекательным брюнетом. Так как он был один, он тоже положил глаз на ту же официантку, долго расспрашивая и уточняя что-то о выборе из меню. Чуть позже, когда он утолил первый голод и жажду, я выбрала подходящий момент и заговорила. Я справилась об его акценте. Он, как я и догадывалась, оказался французом, приехавшим в командировку. Он был образованным человеком и приятным собеседником. Я обожаю французский акцент в английском. Они так забавно произносят «р» и другие звуки на французский манер. Я всегда слушаю французов по ТВ. Тут есть один повар-француз, весь из себя, в полном расцвете сил и лет, с внешностью культуриста и вообще Ван Дамско-Аленделонского плана. Как он затесался в повара, непонятно. От него зал (женщины) прямо млеют от восторга, особенно когда он поливает свои десерты сливками и рассказывает со своим французским акцентом как их надо есть.

Ну а в ресторанчике в Сан-Франциско мы поговорили с французом на все темы. Я вовлекла в беседу и Майка, хотя знаю, что он не любит французов. Ужин сам по себе (еда) был так себе. Часов в десять мы, распрощавшись с французом, вышли из ресторана. Душа требовала продолжения. Ведь это был единственный вечер в Сан-Франциско. Наутро мы должны были уезжать. Мы зашли в какой-то бар с живой музыкой. Так здесь называется (live music), если играют сами музыканты. Но там уже не обслуживали. Музыка «доживала» последние полчаса. Мы вышли оттуда и нашли другой барчик с бандой (band) музыкантов. Банда состояла из двух гитаристов и ударника. Одеты они были как-то оборванно, как попало. Зато один гитарист играл очень мастерски. Даже зубами. Майк сказал, что надо иметь очень большое умение, чтобы играть зубами. А я прибавила, что и крепкие зубы. Не какие-нибудь там коронованные. Попробуй-ка ухвати струну зубами, да еще и поперебирай так быстро. Да, видимо, он был мастер. А оборванная одежда – это конечно же их самовыражение. У стойки в толпе сидели две женщины лет тридцати пяти-сорока на вид, активно слушая музыку. Нам с Майком показалось, что они неровно дышат друг к другу. Позже, когда я что-то спросила у двух мужчин, мне показалось, что и они тоже, что и те женщины. Мы пришли с Майком к выводу, что затесались в бар для смешанных «голубых». Говорят, их там тучи, в Сан-Франциско.