Девочка⁰ - [9]
Утром я встал с опухшими красными глазами. Хорошо, что был выходной.
Гордей сразу заметил, что я ревел. Спросил:
– Ты из-за волос, что ли?
Я всхлипнул:
– Ага…
– Так ведь это по плану, теперь ты как мальчик! Ты что, не рада?
– Нет… – снова всхлипнул я.
– Почему?
– Потому что я некрасивая-я-я-я! – я не удержался и снова заныл.
Гордей, кажется, выматерился шепотом, но сел рядом со мной на кровать и терпеливо разъяснил:
– Ты себя оцениваешь по девчоночьей шкале красоты! Как пацан ты выглядишь отлично!
– Но я же девочка-а-а!
– Мы же решили, что нет! То есть… – он запнулся. – Ты решила, что нет!
Я продолжал плакать, растерянно потирая свою колючую голову, и тогда Гордей решительно сказал:
– Все, щас переоденешься и увидишь, что все нормально! Снимай эту дурацкую одежду.
Я был в ночнушке с бабочками на груди, и вообще-то она мне нравилась.
Мы дождались, когда родители уйдут на службу, и я покорно открыл дверцу шкафа, спрятался за ней, как за ширмой, переоделся в одежду, выданную заранее Гордеем. Он радостно схватил меня за плечи, развернул к зеркалу и торжественно объявил:
– Вот, смотри!
Из зеркала на меня смотрел заплаканный бритый мальчик в мешковатой одежде. Я помолодел: этому мальчику трудно было дать больше десяти лет.
– Поставь ноги шире, – сказал Гордей.
– Чего?
– Мальчики, когда стоят, шире расставляют ноги.
Я сделал, как он велел. Начинался курс молодого бойца. И вот что я усвоил.
Во-первых, не реветь. Никогда не реветь. Иначе раскроют, что я девчонка, либо будут считать нюней и размазней. «Так что вытри сопли», – жестко сказал брат в завершение этого пункта.
Во-вторых, походка должна быть свободной и расхлябанной, руки лучше держать в карманах или двигать ими при ходьбе.
В-третьих, нужно привыкнуть держать челюсть в сжатом напряженном состоянии – так лучше всего будет проглядываться линия скул.
В-четвертых, нужно тренировать не только голос, но еще и использование определенных слов – «слышь, эй, ты че». Желательно почаще вставлять мат между словами.
В-пятых, необходимо научиться плеваться. Не обязательно далеко. Главное – быстро, четко, метко.
Кроме этих пунктов, нужно было запомнить массу мелочей: жать руку в знак приветствия и прощания, не разглядывать других парней дольше двух секунд, не улыбаться им без причины, не обниматься (только в крайнем случае, очень коротко и грубо похлопывая по спине) и, самое главное, не влюбляться в них.
Во время тренировки я все делал не так, и Гордей постоянно психовал.
Например, когда я сел на стул и закинул ногу на ногу, он почти закричал на меня:
– Что ты делаешь! Это выглядит по-девчачьи! – Он силой опустил мою ногу на пол. – Сидеть нужно расслабленно, колени в стороны, а вот так, как ты, делать не нужно, так делают только бабы или голубые!
От того, что он орал на меня, я начинал плакать, и он начинал орать еще больше:
– Не реви! Мужики не ревут!
– У тебя тупые игры! – закричал я в ответ. – Не хочу ничего этого делать!
– Не хочешь?! Тогда вперед, иди в свой девчачий мирок, в котором ты выглядишь как ошибка природы! Отдавай мои шмотки и иди туда, к этим размалеванным курицам в платьях!
Я смотрел на него, не решаясь двинуться с места. «Девчачий мирок» казался мне адом, но и тот, в который он меня приглашал, выглядел не лучше. Я думал, что являюсь девочкой в нулевой степени, но, что бы я ни делал, Гордей только орал, что это «по-девчачьи». Как же так получается, что я нигде не нахожу себе места?
– Мне не нравится быть парнем, – прохныкал я. – Не надо было тебя слушать!
– А что тебе нравится? Кем ты хочешь быть?
– Ничего не нравится. В этом мире все по-дурацки.
– Тогда найди себе другой мир, – хмыкнул Гордей.
Я сердито посмотрел на него: и найду. Найду. Может быть, когда-нибудь вернусь на свою планету.
– Я пришелец, – прошептал я.
– Да? А я думал, что ты мой брат.
Сказав это, Гордей вышел из комнаты, хлопнув дверью. Как будто к месту пригвоздил.
Я сразу вспомнил Иисусовы ладошки.
Лысая башка
Из-за меня всех в классе проверили на наличие вшей. Ни у кого ничего не нашли, так что я не мог заразиться в школьном коллективе, а в других коллективах попросту не бывал. Тайна появления вшей оставалась неразгаданной, но теперь, конечно, весь класс понимал, почему я хожу в школе в белой косынке (она была частью формы, но обязательное ношение предполагалось только в церковь). Косынка ни от чего не спасала: хотя никто не видел меня лысым, ребята все равно смеялись.
А Поля Рябчик, пока мы ждали опаздывающую училку по физике, недовольно сказала:
– Теперь ты совсем как пацан.
– Они же отрастут… – попытался оправдаться я.
– Не в волосах дело. Ты все равно как пацан. Все делаешь как пацан, даже ходишь и смотришь.
– Даже дышу… – горько усмехнулся я.
– Ага, – всерьез кивнула она. – Мне, если честно, стыдно с тобой дружить, стыдно рядом ходить.
– Почему?
– Потому. А тебе не было бы стыдно, если бы рядом с тобой ходил, ну, например, бомж какой-нибудь?
– Я же не бомж.
– Да, но ты странная. – Она вдруг взяла учебник, тетради и свою сумку. – Я пересяду.
И она села за парту по диагонали от нашей – рядом с Юлей, девочкой в восьмой степени. Видимо, это означало, что мы больше не можем дружить.
«У меня небольшая семья: только я, папа и бабушка. Папа работает художником, а бабушка работает на даче. А я нигде не работаю, я учусь в школе. Мы с папой любим проводить время вдвоём: ходить гулять, выезжать на природу и слушать музыку…». Это то, что я обычно писал в школьных сочинениях на тему «Моя семья». И это — ложь. На самом деле, у меня два отца, мы живём втроём, и они любят друг друга. Но об этом никому нельзя рассказывать.
Мики переезжает в Ванкувер вместе с родителями и младшим братом. Необычная семья легко вписывается в канадское общество, но только внешне: отношения родителей в новой стране начинают стремительно рушиться, а трагедия, которая могла бы сплотить супругов, еще больше отдаляет их друг от друга. Тем временем Мики, убежавший от старых проблем, сталкивается с новыми: насилием, страхом, непониманием и зависимостью.
«Привет, тетрадь в клеточку» – так начинается каждая запись в дневнике Ильи, который он начал вести после переезда. В новом городе Илья очень хочет найти друзей, но с ним разговаривают только девочка-мигрантка и одноклассник, про которого ходят странные слухи. Илья очень хочет казаться обычным, но боится микробов и постоянно моет руки. А еще он очень хочет забыть о страшном Дне S. но тот постоянно возвращается к нему в воспоминаниях.
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.