Девочка⁰ - [17]

Когда Марина спросила, кем работают мои родители, я не решился ей сказать, что мой отец – священник, а мама – матушка в церкви. Город не очень большой, я опасался, что эти откровения могут разоблачить меня. Потому не придумал ничего лучше, чем сказать, что мои родители умерли, а живу я с бабушкой, а бабушка очень старая и никогда не выходит из дома, вообще никогда. Марина тут же отправила мне десять плачущих смайликов: «Бедняжка…»

В конце концов настал момент, которого я опасался с самого начала нашего общения. Она позвала меня гулять. Сначала я хотел отказаться, сославшись на занятость и на бабушку, за которой нужно постоянно ухаживать, но потом рассудил: когда я в одежде Гордея, никто не считает, что я девчонка. Значит, и Марина этого не поймет.

Мы договорились встретиться в парке. Я пришел заранее, потому что так сильно боялся опоздать, что вышел слишком рано. Думал, парни не опаздывают – это прерогатива девушек.

Пока ждал Марину, весь извелся: а вдруг она догадается? Вдруг придет и скажет: «Ты че, смеешься надо мной?»

Я увидел ее издалека. Она была такой же красивой, как на фото. А у меня на странице, конечно, не было фото, и я подумал: я, наверное, не из красивых. Об этом я забыл понервничать: может, я вообще не в ее вкусе.

Я пошел к ней навстречу, чтобы дать понять, что вот он я – тот самый Вася. Она заулыбалась. Видимо, ничего не заподозрила.

– Привет, – сказала она, когда мы подошли друг к другу.

– Привет, – ответил я, стараясь делать голос ниже, как учил Гордей. И добавил: – Хочешь, понесу твой рюкзак?

Я вообще-то не хотел нести его, но будь я сейчас Лисой, а не Васей, мне было бы приятно, если бы кто-нибудь захотел понести мою сумку.

Марина скинула с плеч розовый рюкзак с какими-то феями, передала мне, и я тут же пожалел, что вообще об этом заикнулся. Не переставая дружелюбно улыбаться, я закинул эту тяжесть себе на плечо.

Мы пошли гулять по парку, и я тратил на Марину все деньги, которые заработал с наших мошеннических махинаций. То покупал ей сладкую вату, то мороженое, то пытался выиграть мягкую игрушку в автомате. Она об этом не просила, просто мне нравилось чувствовать себя настоящим джентльменом, таскать на себе ее кирпичи и за все платить.

– У меня дофига денег, я богатый, могу купить тебе что угодно. Что ты хочешь?

Она смущенно морщила нос, улыбалась и говорила, что ей ничего не нужно. А я знал, что она так говорит из скромности, потому и предлагал.

Когда я проводил ее до дома, она сказала, что я очень милый. Сначала я испугался: вдруг это значит, милый как девчонка? Но она чмокнула меня в щеку, и я расслабился: наверное, это значит, что я ей понравился.

Я сказал ей:

– Ты самая красивая девочка на свете.

Потому что Лисе хотелось бы это услышать, но не потому, что я действительно так думал.

И она еще раз чмокнула меня в щеку.

Потом я шел домой один, вокруг сгущались сумерки, и мне было не по себе. Я думал: если бы я был настоящим мальчиком и на меня напали бандиты, я бы все равно ничего не смог сделать, потому что мне всего лишь тринадцать лет. Так почему принято провожать девчонок? Несправедливо. Вообще-то страшно всем.

Но на меня никто не напал.

Кроме мамы. Дома она разоралась, что я слишком поздно вернулся, что на улице в такое время опасно и что я шляюсь в «неподобающем для девочки виде». Мысленно я сказал себе, что это не моя мама. Это мама Лисы. А я больше не Лиса, я Вася, и у Васи никого нет.

Воспитание

В том году я удовлетворительно закончил седьмой класс; в июне близилось мое тринадцатилетние. На протяжении последних двух месяцев я успешно жил жизнью мальчика Васи, у которого много друзей постарше, влюбленная подружка и навык врать и не краснеть. Учился я в то время с тройки на четверку, школа постепенно теряла значимость в моих глазах, к концу учебного года я едва ли помнил, что являюсь прилежной ученицей православной гимназии. Теперь все, что касалось жизни под именем Василиса, не имело для меня никакого значения, я и не воспринимал это как настоящую жизнь. Мне казалось, что «Василиса» – кодовое слово, на которое нужно отзываться, потому что с помощью него в моем теле поддерживают режим функционирования: родители хотят кормить, воспитывать и содержать Лису. Но это подыгрывание стало автоматическим, фоновым, а настоящая жизнь – она была не дома и не в школе. Она была на крыше с другими парнями, в шкафу со старыми вещами брата, в редких встречах с Мариной, во лжи. Начиная такую искусственную жизнь, я думал, что Лиса играет в Васю. Теперь все переменилось: это Вася изредка играл в Лису.

Конечно, живя криминальной жизнью, я узнал изнанку «крутых» компаний.

Однажды мы с Гордеем были на крыше только вдвоем, начался дождь, и мы забрались на чердак. Это место было облюбовано нашей компанией: со стороны оно казалось заброшенным помещением с кучей мусора, на деле же парни тут и там прятали чипсы, бутылки с пивом, воду, газировку.

Пока пережидали дождь, я пил колу, а Гордей вдруг потянулся к потолочной балке и вытащил оттуда целлофановый мешок. Взял из него что-то небольшое, положил на свою ладонь и предложил мне глянуть. Это был пакетик как будто бы с чайными листьями.