Дети Йеманжи - [58]
– И я подумал: почему нет? Отец ведь никогда не давал матери денег. Да она бы их и не приняла. Но ведь он знал, что все мы – есть! Что всем надо жрать и учиться! Что у нас с Шанго одна пара ботинок на двоих, а у Эшу их вообще нет! Я подумал: может, отец сможет оплатить мою учёбу? Хотя бы подготовительные курсы, а дальше я попробую сам… И я собрался и пошёл к нему. В Верхний город, прямо в офис. Помню, дождь тогда шёл… – Огун снова умолк, потянулся к кашасе, которой больше не было на столе. Не найдя бутылки, коротко выругался.
– Иди спать, малышка. Луна уже садится.
– Он… не дал тебе денег? – тихо спросила Эва.
– Он даже не вышел ко мне. Его секретарша сказала… Дьявол, как же это?.. Сказала так: «К сожалению, сеньор, ваша просьба не может быть удовлетворена. Я весьма сожалею.» И улыбнулась, проклятая шлюха! – Он вдруг кинул быстрый взгляд на Эву. Та, не понимая, что означает этот взгляд, молча, взволнованно смотрела на него. Огун странно усмехнулся. Опустил глаза, и лицо его снова стало похожим на каменную африканскую маску.
– И я ушёл. И сразу понял, почему мать не принимала от него ни гроша. И… никогда в жизни мне так паскудно не было! Как будто я пришёл продать душу дьяволу, а он сказал: оставь себе своё дерьмо, оно ничего не стоит! – Огун передёрнул плечами. Эва видела: и сейчас, пятнадцать лет спустя, он всё ещё не может избавиться от боли и позора того дождливого дня.
– Ну, и… всё. Домой идти я не мог, ушёл болтаться по улицам. Увидел плакат о вербовке в мотопехотные войска – и сразу пошёл на пункт. Вечером уже собирал вещи. Ну-у, что дома началось!.. Мать так плакала! Кричала, что вырастила убийцу, готового стрелять в людей за деньги. Но… Мне было восемнадцать. Думал – послужу пару лет, заработаю кучу денег, вернусь, ещё успею в университет… И я уехал. Долго не приезжал. Не сразу стал писать. Звонить вообще не мог. Потом началась каша в Боливии, потом нас перебросили на базу в Венесуэлу… Я прибыл в Баию, когда получил первое звание: уже в ВОРЕ[49]… Заранее не предупредил, боялся. – Огун улыбнулся, вздохнул. – Мать была дома, мыла пол. Ну, сперва отхлестала меня по морде мокрой тряпкой и обозвала последними словами. Потом заплакала, потом – усадила кормить… Пару недель я побыл дома, потом уехал обратно.
– Почему ты не остался в Баие?
– Потому что бойцы ВОРЕ стреляют на поражение в таких, как мой брат Шанго, – невозмутимо пояснил Огун. – Я решил, что всё-таки лучше будет заниматься этим в Рио. И вот… прекрасно обошёлся без университета. Наверное, и к лучшему. Иди спать, малышка. Скоро утро.
Эва поднялась. Обошла сзади стул Огуна. Встав за спиной брата, обняла его за плечи. Он вздрогнул, словно от удара, и на мгновение Эве показалось, что Огун сейчас отстранит её. Но он медленно откинулся назад, и от тяжести головы брата, улёгшейся ей на грудь, у Эвы заломило ключицы. Она осторожно, чуть касаясь, погладила его по колкому ёжику волос. Огун закрыл глаза. Задумчиво сказал:
– Ты похожа на нашу мать, малышка. Не на свою.
«Слава богу», – подумала Эва. Вслух же спросила:
– И никто не знал об этом?
– Я бы застрелился, если б кто-то узнал, – не открывая глаз, ответил Огун. – Мать пробовала после расспрашивать, отчего меня понесло в армию. Но я ничего ей не говорил. Я бы просто умер, если… Нет, никто не знал. И я не могу понять, откуда…
– Мало ли что… Столько лет прошло, – тихо напомнила Эва.
– Она плакала! – ожесточённо возразил Огун. – Ошосси сказал, что она плакала всю ночь! Какая-то сволочь рассказала ей! Через столько лет! Без всякой нужды: ведь уже ничего нельзя было исправить! Просто так, чтобы добавить боли! А этот засранец Ошосси ещё…
– Не сердись на него, – тихонько попросила Эва. – Он не хотел. Наговорил глупостей со злости, только и всего. А насчёт Марэ – всё неправда.
– Это он тебе сказал? – недоверчиво спросил Огун.
– Йанса. Она тоже расстроена.
– Ну, ей лучше знать, – помолчав, буркнул он. – А Ошосси… всё равно засранец! Он у меня ещё получит…
– Ты тоже оскорбил его.
– Дьявол! Детка! – Огун развернулся вместе со стулом и мрачно уставился на сестру. – Да ты ещё хуже матери!
– Поговори с ним. Сейчас не время ссориться. Иди прямо сейчас, всё равно не ложишься.
– Ну-у… он уже спит, – нехотя возразил Огун. – А я совсем пьяный.
– Ты не пьяный. А Ошосси не спит, – Эва выглянула в открытое окно и показала Огуну на красный огонёк на крыльце. – Подумать только – у него ещё сигареты не кончились?!.
Огун упрямо не поднимал головы. Эва присела на подоконник. Из сада на неё пахнуло свежим предрассветным ветром.
– Поговори с Ошосси. Ты же старший. Ты умнее. Ты же знаешь, он бы сам пришёл к тебе, но… Я думаю, ему просто очень стыдно и…
– Кому-кому стыдно? – ухмыльнулся Огун. – Ошосси?!. Малы-ышка…
