Дети Йеманжи - [33]
Эва убежала в ресторан. Там охающая Дидинья выдала ей пластырь, вручила вдобавок таблетку аспирина и пообещала никуда не звонить. Увидев аспирин, Эшу уныло проворчал, что лучше бы налили кашасы за счёт заведения, позволил Эве залепить себе рассечённую кожу на лбу и, как был без майки, с обнажённым торсом, взгромоздился на мотоцикл:
– Поехали, женщина! Сама видишь, что творится!
– Подожди. Ты не дорассказал мне.
Эшу скорчил гримасу, – мол, не до того сейчас, – но Эва упрямо напомнила:
– Ты сам говорил, что я должна всё знать. Что сделал Шанго, когда поднялся пьяным к матери?
– Он… – Эшу надел свой чёрный шлем. – Он сделал то, что… не мог делать с ней. То, что однажды почти сделал с Йанса.
– Что?! – Эве показалось, что она ослышалась. – Он что… прикоснулся… оскорбил… изнасиловал… свою мать?!
– Он не дошёл до конца, – сказал Эшу. Голос его из-под шлема звучал глухо, незнакомо. – Но порвал на ней платье. И ещё что-то. Я выволок его оттуда, дал пару раз по морде… Но я тоже был пьян. И вырубился вслед за ним. А когда очнулся – Шанго уже не было.
Эшу надвинул глубже шлем и, едва дождавшись, пока Эва сядет ему за спину, сдёрнул мотоцикл с места.
Снова ветер свистел в ушах. Оглушённая услышанным, Эва машинально прижималась к обнажённой, горячей спине Эшу (сама она замёрзла через две минуты после выезда с пляжа), пыталась думать о его словах, – но мысли путались. Бандит и сутенёр Шанго чуть не изнасиловал собственную мать. Неудивительно, что Эшу не хотел рассказывать об этом. Неудивительно, что все они так взвинчены. Неудивительно, что их мать заперлась в доме и никому не открывает дверь… «И теперь Шанго прячется… ещё бы! И все они злы на него, и никто не хочет его видеть – а без него не выйдет макумбы! Господи, что же тут можно сделать? И… что случилось с моей Ошун? Где она сейчас?»
Напряжённо размышляя, Эва не сразу заметила, что Эшу вытворяет на дороге какие-то странные вещи. Мотоцикл то вихлялся, как пришлёпнутая мухобойкой оса, то убыстрял, то сбрасывал ход, то кидался в сторону, подрезая летящие по соседним полосам машины… Забеспокоившись, Эва оглянулась.
И сразу же увидела чёрные байки.
Их было семь, и они неслись по шоссе, выстроившись классической тевтонской «свиньёй». Семь «харлеев», мощных, огромных, двигались ровно и стремительно, как танки, преследуя лёгкую «ямаху» Эшу. Тот петлял как заяц, дважды бросался прямо под колёса огромного трейлера, из кабины которого коренастый негр в синей футболке тряс кулаком и сыпал отборной бранью, – но расстояние между «харлеями» и «ямахой» неуклонно сокращалось.
«Может быть, я умею летать? – лихорадочно соображала Эва, вцепившись в Эшу, – Если я – ориша, как они все, то должна, наверное… Может быть, я сейчас взлечу вместе с Эшу и мотоциклом? Ну, пожалуйста, пусть мы взлетим, пусть мы взлетим!!!»
Через полминуты стало ясно, что мольбы бессмысленны: «ямаха», хоть убей, не желала становиться «боингом». «Харлеи» неслись за ними след в след: Эва, оглядываясь, уже видела серые безглазые лица в прорезях шлемов. Один из преследователей выдвинулся вперёд и вот-вот должен был сравняться с их мотоциклом. Эшу снова круто вильнул и понёсся вровень с трейлером, прячась за его огромными колёсами.
«Туман! – вдруг жарко выстрелило в висках у Эвы. – Должен лечь туман! Плотный! Густой! Это же почти что дождь… Нам нужен туман! Туман!»
Грязно-белая завеса сгустилась мгновенно, едва Эва подумала о ней. Дорога огласилась скрежетом, грохотом, воплями водителей, яростными сигнальными гудками. Сразу несколько машин, потеряв дистанцию, врезались друг в друга. Трейлер, которым они прикрывались, превратился в смутную тень. Эшу, дёрнув мотоцикл, выровнял его, согнал на обочину, свернул на едва заметную просёлочную дорогу – и понёсся, набирая скорость, по невидимому пути сквозь непроглядные белесые хлопья.
Проехав около километра в тумане, мотоцикл начал тормозить.
– Молодец, женщина, а теперь убирай эту кашу! Я не вижу, куда ехать!
«Пусть не будет тумана!» – подумала Эва. Ничего не изменилось. К ней повернулась обозлённая черная физиономия в шлеме.
– Ну?! До ночи будем тут стоять?!
– Прости… У меня… не получается…
– Сосредоточься, – тихим от бешенства голосом попросил Эшу, – и Эва испугалась по-настоящему.
«Хочу, чтобы не было тумана… Пусть исчезнет этот туман! Да уйди же ты, растворись! Не слушается…»
– Эшу, я стараюсь! Но он никуда не девается!
– Тогда попробуй позвать брата! Он поможет! Ну! «Арроробой, Ошумарэ[43]!»
И Эва, не раздумывая, вскричала в голос:
– Арроробой, Ошумарэ! Арроробой!
И сразу же тучи начали расходиться у неё над головой серо-жёлтыми, дымными клубами. Лоскут влажного, синего неба становился всё шире, разрастался, ширился – и вот его уже перерезала цветная, играющая семицветным блеском полоса. И брызнуло миллионами сверкающих искр солнце.
– Й-й-йес, ты крутая! – восхитился Эшу. Вздыбил мотоцикл – и полетел сквозь разлетающийся туман на одном колесе, навстречу сияющей дуге. «Сейчас всё-таки взлетим… или я свалюсь», – подумала Эва. Эшу, словно прочитав её мысли, бросил через плечо:
– Закрой глаза, быстрей доберёмся!
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Мыслимое ли дело творится в Российской империи: потомок старинной дворянской фамилии Михаил Иверзнев влюбился в крепостную крестьянку Устинью, собственность его лучшего друга Никиты Закатова! А она мало того что дала решительный отказ, храня верность жениху, так еще и оказалась беглой и замешанной в преступлении – этот самый жених вместе с братом, защищая ее, убил управляющую имением. И страдать бы Иверзневу от неразделенной любви, если бы не новая беда – за распространение подозрительной рукописи среди студентов он схвачен жандармами.
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Главный герой — полицейский под прикрытием. Он под личиной обычного взломщика внедрился в банду грабителей и теперь должен вычислить их босса, который с помощью этой и еще нескольких банд совершает одно ограбление за другим. Но судьба имеет на главного героя другие планы.
Приключенческая повесть с инопланетянином, делающим неожиданные подарки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Трясет Перу, и Яву, и Бермуды И тонет Русь в дешевеньком вине А я живу, живу с мечтой о чуде, "Сосновых башнях"* в дивной той стране...
В Городе Всех Святых правит древняя африканская магия. Люди легко становятся богами, боги на каждом шагу вмешиваются в судьбы людей… Эва Каррейра учится в университете Сан-Паулу, устраивает личную жизнь, ждёт каникул. Но ночью гремят барабаны макумбы – и обычная студентка становится ориша Эуа, ласковой богиней дождей и превращений! От неё ждёт помощи красавица Ошун, в сны которой вторгаются чудовищные видения из далёкого прошлого. Эва должна помочь подруге. Она вступает в битву, не зная, что ей предстоит война против собственной матери…
На бразильский город Всех Святых обрушивается эпидемия. Страшная болезнь косит людей. День и ночь барабаны взывают к Обалуайе – но Святой неумолим: ведь люди города оскорбили его невесту! А Габриэла, студентка из Рио-де-Жанейро, даже не догадывается о том, кто такой на самом деле её знакомый из Фейсбука. Приоткрыть дверь в загадочный мир древней африканской магии Габриэле помогает подруга – Эва Каррейра. Ориша Эуа. Сестра Обалуайе.