Дети Йеманжи - [35]
– По… понятно… Но… – Эва не могла даже представить, как будет убеждать в чём-то неведомого Обалу. Но Эшу явно не был расположен давать объяснения.
– Всё, я поехал! Если что – зови! Знаешь, как!
Сказал – и пошёл своей раскачивающейся походкой к калитке, едва видной за широкими банановыми листьями. Эва проводила его растерянным взглядом. За эти дни она более-менее привыкла к Эшу, и вот… снова одна. Братья… снова братья? Да ещё кровные? Как с ними себя вести? В растерянности Эва медленно поднялась по ступеням крыльца.
Когда она вошла на веранду, оказалось, что Марэ стоит в дверях, держась обеими руками за притолоку, и улыбается.
– Пойдём, Эвинья, покажу тебе дом: он твой.
И Эва послушно пошла следом.
Вскоре её тревога улеглась. Большой, тенистый, очень чистый дом пришёл, казалось, из её снов. Он был очень похож на ферму бабушки – хотя у доны Энграсии, конечно же, не было денег на сверкающую сантехнику, громадные, от пола до потолка, окна и полы из шероховатых плит цвета какао, по которым так приятно было ступать босыми ногами. Этот дом был больше и дороже их квартиры на Рио-Вермельо! В огромной кухне сверкал белый, как айсберг, холодильник, сияли хромированные краны, блестели микроволновка, кофеварка, посудомоечная машина. Чуть слышно гудели встроенные кондиционеры. На выбеленных стенах висели картины, возле каждой из которых Эва останавливалась надолго, не в силах совладать с восхищением. Сюжеты картин были, на первый взгляд, незатейливы. Танцующая жрица кандомбле с метёлкой из перьев в руках. Толстая, усталая негритянка, сидящая на ступенях церкви с ящиком кокосов на коленях. Взлетевшие в закатный воздух на берегу моря капоэйристы. Футбол на пляже: клубок белых, чёрных, коричневых тел и золотистое ядро мяча, похожее на солнце. Две смуглые девушки, купающиеся под водопадом. Чёрный старик в растянутой тельняшке, благодушно слушающий радиоприёмник в лодке… Это было то, что каждый день жило на улицах и пляжах их города. Простые люди, повседневные сцены, которые можно было увидеть в Баие днём и ночью. Но из каждой картины так било жизнью, счастьем и спокойной мудростью, что трудно было отвести от них взгляд.
«Я никогда не смогу так… – думала Эва, тщетно силясь сглотнуть ком в горле. – Никогда…»
Марэ молча шёл за ней от картины к картине. Под конец осторожно сказал:
– Это мои работы. Тебе нравится?
– О… Очень! – едва справившись с голосом, прошептала Эва. – Неужели это всё ты?!
– Ну… Конечно.
– Ты же… ты же настоящий… ты даже великий художник! Святая дева!
Марэ, к изумлению Эвы, страшно смутился. Растерянно улыбнулся, пробормотал невнятную благодарность. Эва не сводила с него недоверчивых глаз:
– Ты что, сам этого не знаешь?
– Знаю… наверное… – совсем смешался Марэ. – Но так, как ты, ещё никто мне не говорил! То есть, говорили братья, конечно… Но они ведь не понимают ничего! Сама суди, какой из Эшу художественный критик! «Крутяк, шикарная задница!» – вот и всё. А если задницы нет, то и не крутяк… В общем, спасибо, сестрёнка! Мне это, правда, очень важно!
Марэ говорил искренне, это было видно. Эва удивлённо смотрела на его смуглую, растерянную, как у ребёнка, физиономию:
– Тебе ведь это, наверное, и специалисты говорили?
– Пять лет назад я выиграл премию штата, – сознался он таким голосом, будто был в чём-то виноват, – и получил работу в «Сарайва». Думаешь, на какие деньги построен этот дом? Ну, конечно, и ребята мне помогли, Огун и Шанго, – но я за пять лет вернул все долги!
– А сейчас чем ты занимаешься?
– Тем же самым. Рисунки к книгам, художественное оформление… Сейчас готовлю иллюстрации к десятитомнику Жоржи Амаду. Юбилейное издание, заказ Академии, страшно ответственно! Хочешь, покажу?
Эва с готовностью кивнула.
– Здравствуй, Эвинья! – вдруг раздался у неё за спиной тихий, хрипловатый голос, и Эва подпрыгнула от испуга. «Ещё один мой брат… Обалу,» – вспомнила она, глядя, как в комнату медленно вкатывается инвалидное кресло. Вот, значит, для чего нужен был пандус на крыльце…
Это был тёмный мулат с широкими плечами человека, часто ходящего на костылях. Его волосы были заплетены во множество коротких торчащих косичек, из-за чего голова Обалу напоминала морского ежа. Если Марэ был копия отца, то Обалу страшно походил на мать. Это были резкие, жёсткие черты доны Нана Каррейра – но при этом напрочь лишённые её холодной притягательной красоты. Обалу был откровенно уродлив. Его плоское лицо пестрело крупными безобразными рябинами, словно брат Эвы пережил чёрную оспу. Чёрные, большие, длинно разрезанные, очень умные глаза внимательно и без улыбки смотрели на Эву. На коленях Обалу лежала толстая книга.
– Я ему говорю: прочитай, прежде чем рисовать! – подкатывая на своём кресле к самому столу и хлопая по нему книгой, сказал он. Скосив глаза на название, Эва увидела, что это «Дона Флор и два её мужа» Жоржи Амаду. – Так ведь нет… Злится, кричит, что лезу не в своё дело! Мешаю! Эвинья, может быть, ты вправишь ему мозги?
– Да?! А когда прикажешь читать?! – взвился Марэ. – Всего месяц на предварительные эскизы! И текущую работу никто не отменял! «Сарайва» стоит над душой! «Эстрелу» требует презентацию, которую ещё в марте должен был сдать! «Тодо ливро» обрывает телефон! Что, надо было всем отказать? И стоять с тобой и с шляпой у входа на пляж? «Подайте двум сиротам-инвалидам»? Тьфу, все кругом умные! Читай ему… Когда?! Еле-еле успел фильм посмотреть!
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Книга воспоминаний и размышлений Леонида Диневича, доктора физико-математических наук, профессора, генерал-лейтенанта гидрометеорологической службы, многолетнего руководителя крупнейшей Военизированной службы активного воздействия на погоду в СССР.
Это уже седьмая книга, написанная авторами совместно друг с другом или благодаря друг другу. Однако она отличается от предыдущих книг тем, что в ней органично совмещены стихи и проза, реальность и мистификация, игра и фантазия. По замыслу авторов, читатель и сам должен почувствовать себя участником происходящего.
Русские, почему вы обходите стороной Южные Штаты? Независимые женщины, вы хотите найти новые пути для самореализации? Вероятно, эта книга поможет кому-то решиться и изменить свою жизнь, кому-то – проложить новый туристический маршрут, а кому-то – просто развлечься.
Дорогие друзья! Перед вами первое полное издание моей книги «Сады Соацеры», написанной почти десять лет назад. Возможности электронной публикация освободили автора в том числе и от дружеских издательских «уз». Ничего плохого о редакторах не скажу, но конечной целью их деятельности является не творчество, а доход, поэтому они требуют «формат». Это слово имеет много значений, в данном же случае имеется в виду то, что книга не должна отличаться от прочих, к которым уже привык читатель. Есть случаи и крайние, лет двадцать назад по сети распространилась инструкция от некоего издательства, в которой требовалась одна сюжетная линия, всепобеждающий герой, главное же его девушку можно было убить, но и в коей мере не насиловать.
"В истории трудно найти более загадочную героиню, чем Жанна д'Арк. Здесь все тайна и мистификация, переходящая порой в откровенную фальсификацию. Начиная с имени, которым при жизни никто ее не называл, до гибели на костре, которая оспаривается серьезными исследователями. Есть даже сомнения насчет ее пола. Не сомневаемся мы лишь в том, что Жанна Дева действительно существовала. Все остальное ложь и вранье на службе у высокой политики. Словом, пример исторического пиара". Так лихо и эффектно начинаются очень многие современные публикации об Орлеанской Деве, выходящие под громким наименованием — "исторические исследования".
Небольшая пародия на жанр иронического детектива с элементами ненаучной фантастики. Поскольку полноценный роман я вряд ли потяну, то решил ограничиться небольшими вырезками. Как обычно жуткий бред:)
В Городе Всех Святых правит древняя африканская магия. Люди легко становятся богами, боги на каждом шагу вмешиваются в судьбы людей… Эва Каррейра учится в университете Сан-Паулу, устраивает личную жизнь, ждёт каникул. Но ночью гремят барабаны макумбы – и обычная студентка становится ориша Эуа, ласковой богиней дождей и превращений! От неё ждёт помощи красавица Ошун, в сны которой вторгаются чудовищные видения из далёкого прошлого. Эва должна помочь подруге. Она вступает в битву, не зная, что ей предстоит война против собственной матери…
На бразильский город Всех Святых обрушивается эпидемия. Страшная болезнь косит людей. День и ночь барабаны взывают к Обалуайе – но Святой неумолим: ведь люди города оскорбили его невесту! А Габриэла, студентка из Рио-де-Жанейро, даже не догадывается о том, кто такой на самом деле её знакомый из Фейсбука. Приоткрыть дверь в загадочный мир древней африканской магии Габриэле помогает подруга – Эва Каррейра. Ориша Эуа. Сестра Обалуайе.