Дети победителей - [87]
— Вот был я в Москве, — рассказывал я, напрашиваясь на героическую смерть, — гулял с одним товарищем по бульвару. Смотрим — мужик пьяный лежит. И к нему мент подходит. Берет его аккуратно под мышки и волоком перетаскивает на другую сторону улицы. Товарищ объясняет мне: там не его территория — другого мента… Такая вот ваша профессиональная этика.
— А ваша — лучше?
Мы как раз допили взятое в самом начале. Мне захотелось попробовать что-нибудь необычного — например, «Рифейского».
— К сожалению, нет, — ответил я другу скорбным голосом, — ты какое пиво будешь?
— Чтобы бутылка была чистой, а у бармена руки не напоминали землю… Человека надо лечить чистыми руками!
— А если «Рифейское»? Самое дешевое…
— Отчего нет… А вот если пиво станет стоить на десять рублей дороже, ты будешь пить его?
— Ну, тогда у бутылки дно должно быть золотое, — растерялся я.
— А я не стану… Перейду на водку. Тут я вспомнил, — сказала криворожская морда, — один умный человек заявил на пресс-конференции: «Журналистов надо любить, уважать, относиться к ним бережно — только благодаря журналистам я стал президентом Соединенных Штатов!»
— Ага, я понял, что ты хочешь сказать…
Я уже знал, что Дом учителя обратился к Алохину с просьбой оплатить покупку костюмов для хора — отказал, выделить деньги на проведение праздника ветеранов — тоже отказал… Потому что кончилась предвыборная кампания.
— Хуже всего те богатые, которые из бараков вышли, из бедных семей, которые голодали — жрут и жрут, нажраться не могут…
— Бараки не трогай… — остановил он меня, — мой отец дошел до Берлина, брал рейхстаг, а умер в бараке…
— Извини, друг… Кстати, по последнему номеру «Нашего дела» работу никому не оплатили — ни журналистам, ни технической группе. А зачем оплачивать — все равно победил! Раньше он говорил: «Все равно мы победим!» А теперь: «Я победю!» Или «…побежу»? Куда он побежит? С русским языком у него проблемы. У меня — тоже… Я, придурок, взял и выключил диктофон, когда он обещал решить квартирный вопрос…
Друг смотрел на меня нагло и весело. Правильно, он же предупреждал. Конечно, предупреждал, но все, что знал, мне не рассказывал…
— Ничего, все можно перенести, стерпеть… Конечно, мы все выдержали бы, если бы не остеохондроз, близорукость, язва желудка, ишемическая болезнь сердца и половое бессилие.
— Слушай ты, тыквенное масло, если столько знал, то почему до сегодняшнего дня ничего не говорил? — не выдержал я.
— Поработай в уголовном розыгрыше, еще не то узнаешь. А молчал… да, молчал. Хотел, чтобы ты квартиру получил — сорок четыре тебе, не мальчик… Вот из-за таких, как он, все и происходит! Но Карагай — это не Карфаген, мы выживем… Правда, и Паша не Ганнибал… Говорил тебе сынок — баллотируйся сам.
— Гони больше, Ганнибал… Пусть меня лучше тут дураком считают, чем в Москве.
— Пашу вон вообще лохотронщиком называют, а он все равно — визжит, да лезет! Сопромат… Да он за бабки диамат с динамитом сдаст, всю Пермь — и тебя с потрохами… «Наше дело»! Белые халаты… В Соликамске речка есть — Черной называется, а на самом деле она — белая, от сточных сбросов магниевого завода. А ты что затеял? С кем связался? Черный пиарщик, сыграешь в ящик… Пионер, всем ребятам пример… Для пиарщика ты слишком черный.
Возраст берет свое — я уже пьянел от простого пива. Так можно скатиться к кефиру и желчегонным препаратам, так можно потерять смысл жизни и даже лицо… Господи, страх-то какой…
— А ты полюби меня черным, — медленно ответил я подполковнику, стараясь сохранить правильную артикуляцию, — беленьким-то меня любая блядь полюбит. И помни, сука, что Асланьян — это личность! А ты, ты кто?
— Я — начальник отдела!
— Начальник отдела, — передразнил я его, — а прикрыть меня не можешь! Мне тут какие-то звонили, советовали писать о настурциях — при этом очень сильно аргументировали… Говорили, примем меры. Я согласился на любую — кроме высшей, разумеется.
— Ничего, — обронил Леша, — и к моему телефону подключались, сетовали: «Долго живешь, подполковник…» Много еще врагов народа…
— Да, — вздохнул я, — ведь я действительно думал, что Алохин — Сталкер, человек нового времени, а он оказался обыкновенным кидалой. Я действительно так думал, Леша… Ты мне веришь?
— А чего ты так волнуешься из-за этого? Веришь — не веришь… Совесть мучает? — заметил друг, заглядывая в мои честные глаза. Друг называется. — Нет, дорогой, он не обыкновенный кидала, а крупный, очень крупный… Лохотронщик с большой буквы — скоро он кинет все Прикамье, а потом, может быть, и страну! У депутата Государственной Думы должен быть российский масштаб, а может быть — и мировой… Может быть, он своего лучшего друга кинет… Во!
— Веришь — не веришь… — это особенности профессии, может быть, главная ее опасность…
— Еще одна опасность? — поднял голову Леша. — В чем она?
— В том, что меня часто обманывают.
— А ты не верь!
— Кому? Тебе или жене?
— Это другое дело!
— Ты думаешь?
— Леша, дорогой, послушай, я написал стихотворение с контаминацией — тебе понравится, клянусь, только дай прочитать: «Если мне Алохин скажет: «Дайте родину мою!», я скажу: «Не надо, Паша, я пишу, а не даю…»
В книгу известного пермского писателя Юрия Асланьяна «Последний побег» вошла его художественная хроника о службе в конвойных войсках на зоне особого режима в Сибири, представленная тремя повестями — «Сибирский верлибр», «По периметру особого режима» и «Последний побег». Завершает книгу авантюрная проза «День рождения мастера», в которой рассказывается о приключениях группы молодых людей-нонконформистов в середине 80-х годов. Противостояние личности и государственной «машины», необходимость сохранения человеческого достоинства в любой ситуации — вот основная идея, пафос прозаических произведений автора.
Острая и современная проза Юрия Асланьяна — это летопись вишерской земли и памятник ее героям. Автор предлагает читателю детективный сюжет, но в результате расследования на первый план выходят вечные темы — судьба, предназначение, поэзия, верность себе и своему делу, человечность… Под взглядом одинокого Бога все происходящее на дальней северной территории имеет смысл и ничто не проходит напрасно.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
Книга представляет собой оригинальную и яркую художественную интерпретацию картины мира душевно больных людей – описание безумия «изнутри». Искренне поверив в собственное сумасшествие и провозгласив Королеву психиатрии (шизофрению) своей музой, Аква Тофана тщательно воспроизводит атмосферу помешательства, имитирует и обыгрывает особенности мышления, речи и восприятия при различных психических нарушениях. Описывает и анализирует спектр внутренних, межличностных, социальных и культурно-философских проблем и вопросов, с которыми ей пришлось столкнуться: стигматизацию и самостигматизацию, ценность творчества психически больных, взаимоотношения между врачом и пациентом и многие другие.
Франтишек Ставинога — видный чешский прозаик, автор романов и новелл о жизни чешских горняков и крестьян. В сборник включены произведения разных лет. Центральное место в нем занимает повесть «Как надо умирать», рассказывающая о гитлеровской оккупации, антифашистском Сопротивлении. Главная тема повести и рассказов — проверка людей «на прочность» в годину тяжелых испытаний, выявление в них высоких духовных и моральных качеств, братская дружба чешского и русского народов.
Роман посвящен театру. Его действующие лица — актеры, режиссеры, драматурги, художники сцены. Через их образы автор раскрывает особенности творческого труда и таланта, в яркой художественной форме осмысливает многие проблемы современного театра.
От автора В сентябре 1997 года в 9-м номере «Знамени» вышла в свет «Тень слова». За прошедшие годы журнал опубликовал тринадцать моих работ. Передавая эту — четырнадцатую, — которая продолжает цикл монологов («Он» — № 3, 2006, «Восходитель» — № 7, 2006, «Письма из Петербурга» — № 2, 2007), я мысленно отмечаю десятилетие такого тесного сотрудничества. Я искренне благодарю за него редакцию «Знамени» и моего неизменного редактора Елену Сергеевну Холмогорову. Трудясь над «Выкрестом», я не мог обойтись без исследования доктора медицины М.
В книгу детского писателя А. С. Зеленина включены как уже известные, выдержавшие несколько изданий («Мамкин Василёк», «Про войну», «Пять лепестков» и др.), так и ранее не издававшиеся произведения («Шёл мальчишка на войну», «Кладбище для Пашки» и др.), объединённые темой Великой Отечественной войны. В основу произведений автором взяты воспоминания очевидцев тех военных лет: свидетельства ветеранов, прошедших через горнило сражений, тружеников тыла и представителей поколения, чьё детство захватило военное лихолетье.
С годами люди переосмысливают то, что прежде казалось незыблемым. Дар этот оказывается во благо и приносит новым поколениям мудрые уроки, наверное, при одном обязательном условии: если человеком в полной мере осознаётся судьба ранее живших поколений, их самоотверженный труд, ратное самопожертвование и безмерная любовь к тем, кто идет следом… Через сложное, порой мучительное постижение уроков определяется цена своей и чужой жизни, постигается глубинная мера личной и гражданской свободы. В сборник «Звонница» вошли повести и рассказы о многострадальных и светлых страницах великой истории нашего Отечества.
Имя Максима Дуленцова относится к ряду ярких и, безусловно, оригинальных явлений в современной пермской литературе. Становление писателя происходит стремительно, отсюда и заметное нежелание автора ограничиться идейно-художественными рамками выбранного жанра. Предлагаемое читателю произведение — роман «Диамат» — определяется литературным сознанием как «авантюрно-мистический», и это действительно увлекательное повествование, которое следует за подчас резко ускоряющимся и удивительным сюжетом. Но многое определяет в романе и философская составляющая, она стоит за персонажами, подспудно сообщает им душевную боль, метания, заставляет действовать.
В книгу вошли три документальные повести и две статьи, посвященные трагической судьбе и гибели великих национальных поэтов России. В документальной повести «Сердечная и огнестрельная раны Пушкина» рассказывается о последних месяцах жизни Александра Сергеевича, тяжелой преддуэльной ситуации, которая сложилась в январе 1837 года, о коллективной травле поэта голландским посланником Геккерном и «золотой» молодежью Петербурга. Скрупулезно раскрыты условия и ход дуэли между А. С. Пушкиным и Ж. Дантесом, характер ранения поэта, история его последней болезни.