Дети Луны - [4]

Но помимо температурного метода, остальные суправитальные реакции давали полный разнобой. Если верить им, смерть наступила от четырех часов до четырех недель назад.

Да и сама Баклашова… Дом богатый, а она весит сорок один килограмм при росте метр семьдесят. Мало даже с учетом обескровливания. Голодала для здоровья? Одно время голодать было модно: Пол Брэгг, Шаталова. Никитины и остальные. Но какое здоровье? Баклашова была больна. И больна тяжело. Только вот чем? В амбулаторной карте, которую я взял в регистратуре поликлиники, имелись лишь любимые уездными докторами диагнозы — холецистит, панкреатит, гастрит, и ОРЗ. Последнее обращение датировалось прошлым веком, а именно мартом двухтысячного года. С тех пор она в поликлинику — ни ногой.

Но внутренние органы, безусловно, не в порядке. Некоторые — так почти атрофировались. По правилам патологоанатомического искусства, необходимо гистологическое исследование — анализ под микроскопом после специальной обработки ткани. Но кто их выполняет, правила? В районе грошовые детские пособия платят с перебоями, это при нынешних-то ценах на нефть…

Будь у меня аппаратура получше… Или хоть какая-нибудь… Что делать, если даже группу крови определить не удалось — ничто не агглютинировало ни с чем. Четвертая группа, в конце концов решил я. И записал для памяти — заказать свежие реактивы.

На всякий случай — мало ли что, — я отобрал образцы и залил формалином. Вдруг удастся уговорить область провести исследование даром.

А вот зубки — зубки у покойной отменные. Все тридцать два, все свои, и все здоровые. Просто уникум для нашего района.

Ладно. И болезни, и зубы, и гистология — все это имеет интерес чисто академический. Главная же и единственная причина смерти ясна. Кол, вернее, колышек, шестьдесят сантиметров в длину и два сантиметра в диаметре, заостренный с одного конца. Осиновый он или еще какой — меня не касается. Я эксперт медицинский, а не плотницкий. Вместе с санитаром мы спустили тело на ледник (лифт на ручной тяге), присыпали сосновыми опилками, и санитар, выпив стопочку, побрел домой. У него рабочий день закончился.

А я остался писать бумаги.

Когда я, наконец, поставил последнюю точку, наступил вечер. Девятнадцать десять. Устал я, как ездовая собака (прочим собакам, дворовым и диванно-сторожевым уставать не с чего). От усталости даже отказался от законных ста граммов. Спирт отпускают для дезинфекции и прочих надобностей на каждое вскрытие. Но для дезинфекции есть у меня хлорамин, еще лучше выходит — дух маскирует, запах. А спирт я разбавляю дистиллированной водой в классической пропорции Менделеева и пью. Пьющий я. В дни вскрытий особенно, чтобы спать без сновидений. Не такое это простое дело — извлекать внутренности по методике Абрикосова. Но сегодня я решил, что усну и без допинга, потому слил спирт в заветную баклажку и спрятал там же, на леднике. Чтобы не прокис. Уже около литра скопилось. Вдруг наступит в трупах перебой, а выпить захочется…

Позвонил Виталик. Следователь. Я пообещал прислать заключение завтра, а пока прочитал его по телефону.

— Так она ничего не ела?

— По меньшей мере, сутки. Желудочно-кишечный тракт без малейших следов пищи или ее остатков.

Виталик заверил, что данные, полученные от меня, как всегда, бесценны, и дал отбой.

Что ж, будем считать, что день окончательно кончился. Хорош оборотец — «окончательно кончился», хоть по телевизору на всю страну сказать.

Я пошел домой. Пока набиралась ванна, съел фирменный теплинский бутерброд — сало с лимоном. Очень способствует восстановлению сил. Варить суп, даже из пакетика, не хотелось — не успели они восстановиться, силы.

Маркиза с моего стола не живет, иначе давно бы лапы протянула. Она к сухим кормам привычна. Ваша киска пила бы виски, да кто ж ей нальет? Вот и хрустит сушняком. После него Маркиза особенно яростно охотится за мышами.

Отчего бы и для человека не придумать сухой корм вроде кошачьего? «Здоровый Кощей без каши и щей!»

Принял ванну — душистую, пенную. Вылез, огляделся. Не Кощей, отнюдь. Живу просто, порой сурово, сухомятка через день, а свинья свиньей: толстый, розовый. И брюхо растет. Гимнастику, что ли, делать? Трусцой бегать? Сало перестать жрать? Хотя бы перед сном?

И я решил не спать. Рано. Лучше займусь общественной жизнью. Человек, он принадлежит обществу! Вот и пойду принадлежать.

Глава 3

Из всех искусств главнейшим в наше время является искусство выпить. Применительно к Теплому — пойти в одну из трех пивных, работающих в вечернее время и культурно принять литр-другой продукта местной пивоварни. Дом Культуры черным квадратом виднелся на фоне угасающего неба. Кино осталось только в телевизоре, платить же по пятьдесят рублей за новый фильм, и даже по двадцать пять за старый теплинцы не хотели, а большей частью даже не могли. Самодеятельность, художественная и не очень, оживет, ближе к зиме, после уборки.

Но в пивную, согласно неписанным законам, сельский хирург ходить не должен.

И я пошел в спорткомитет, где любители со всего Теплого играли в шахматы. Клуб четырех коней, каждый из которых по-своему хромой. Сам я по приезде в Теплое усердно старался стать первым шахматистом района, но сейчас амбиций поубавилось, и я довольствовался номером два. Нас было человек пять, вторых номеров. Первым же оставался Саблин, местный почтмейстер. Игрок силы страшной, живи он в Москве какой-нибудь, или даже в Черноземске, быть ему гроссмейстером, но здесь… К тому же год назад.