Дети до шестнадцати - [22]

Мы тоже посмеивались, глядя на него, еще не зная, обратить его предложение в шутку или принять всерьез.

- Ну, с кем? С кем?

Мы посматривали друг на друга, нам было скучно, каждый из нас жаждал развлечения, но никто не хотел начинать первым, каждый предпочитал выступать в роли зрителя.

- Давай! - неожиданно сказал я. Мне вдруг захотелось показать Лильке, какой я отчаянный, какой я везучий человек! Выиграл же я тогда двадцать копеек!

Вадик протянул мне колоду. Я вытащил две карты.

- Еще?

- Еще… У меня восемнадцать…

- Двадцать… Полтинник! Гони полтинник! - дурашливо закричал Вадик.

- Нет, давай еще.

Вовсе не азартное желание отыграться владело мной, когда я снова потянулся к картам. Просто мне очень не хотелось вот так, ни за что ни про что отдавать свой полтинник, - целых два билета в кино! Да и выглядеть несчастным неудачником в Лилькиных глазах тоже было не особенно приятно. Хоть я и старался сделать вид, что проигрыш мне совершенно безразличен, наверно, она все-таки заметила, как огорченно вытянулось мое лицо.

Мы сыграли еще, и я проиграл снова.

- Ну, полный провал! Полный провал! - покатывался со смеху Вадик.

И я тоже старался улыбнуться.

Ребята сгрудились вокруг нас.

- Ну вот, еще только карт здесь не хватало, - проворчала какая-то женщина, спускаясь по лестнице. - Вот скажу дворнику, он вас живо метлой погонит!

- Зачем дворнику? - тут же отозвался Эрик. - Метла, тетя, вам и самой будет очень к лицу!

Мы сыграли еще раз, я выиграл, потом проиграл снова, потом опять выиграл - короче говоря, кончилось тем, что мой полтинник все-таки перекочевал в карман Вадима.

«Ладно, - утешал я себя, - ничего страшного. По крайней мере, развлеклись ребята…»

Я думал, что на этом все и кончится - не собирался же я серьезно играть в карты, в конце концов, это была только шутка, забава, от нечего делать.

Но на другой день я неожиданно для себя почувствовал, что мне опять хочется испытать это нетерпеливое азартное ожидание: повезет или нет? И когда Эрик небрежно предложил пойти к нему и сыграть в какую-нибудь интеллектуальную игру, ну, например, в картишки, я согласился.

Так началось мое новое увлечение. Отцу, конечно, я ничего о нем не рассказывал. Если он спрашивал меня: «Чем это вы, интересно, занимаетесь там, у Эрика», я отвечал по-прежнему:

- Как чем? Ну, разговариваем… Уроки готовим…

Если говорить откровенно, я еще не привык с легкой совестью обманывать отца, каждый раз я себя чувствовал очень скверно и торопился перевести разговор на что-нибудь другое. Но что было делать? Будь у меня такой отец, как, например, у Сереги, мне бы, наверно, не приходилось врать: однажды он рассказал нам, что, когда учился в Академии художеств, бывало, целые дни играл в карты, даже на лекции не ходил…

Я слышал и читал немало разных страшных историй о том, как затягивают карты, о картежных долгах и тому подобное. Но долги мне не грозили, потому что ставки у нас были маленькие, при всем желании я мог проиграть за вечер копеек двадцать-тридцать, не больше. Но не всегда же я проигрывал! Это во-первых. А во-вторых, я был совершенно уверен, что стоит только установиться нормальной зимней погоде, когда начнутся коньки, лыжи, и все наше увлечение картами моментально кончится…

Как-то домой к нам заходила Галина Аркадьевна. От нее я узнал, что сейчас подходит к концу последняя контрольная серия опытов - после них уже не останется никаких сомнений - прав был Колесов или нет. Так что отец опять возвращался из института поздно - я чувствовал полную свободу.

… В этот день с утра слегка подморозило, а к вечеру пошел снег. Он запорошил асфальт и не таял.

Я бежал через двор к Эрику, оставляя за собой черные следы, позвякивал в кармане мелочью и напевал:

Если радость на всех одна,

То и беда одна…

Постояла бы такая погода еще пару деньков, и, глядишь, в воскресенье откроют каток. А там, пожалуй, и за город можно будет махнуть всей компанией на лыжах.

Если радость на всех одна,

То и беда одна…

У Эрика все уже были в сборе - сам Эрик, Вадик и молчаливый Витёк, ждали одного меня.

Вадик уже тасовал колоду, вчера он проиграл, и теперь ему не терпелось поскорее сесть за карты. Он начал сдавать по кругу по одной, и Эрик сразу же хватал и заглядывал в каждую карту, как только она ложилась перед ним, Витёк же терпеливо выжидал, пока собирались все его карты, затем не спеша поднимал их, и на его лице возникала загадочная улыбка. Сначала эта улыбка очень беспокоила меня, мне все время казалось, что у Витька полные руки козырей, но потом я понял, что он улыбается всегда одинаково, независимо от того, какие карты придут к нему. Вадик что-то бубнил себе под нос - ему опять не везло.

«Хорошо бы опять собраться всем вместе, - думал я, - чтобы и Серега, и Алик был, и Лилька. И двинуть на лыжах за город. Только обязательно всем вместе. Как раньше. А что, Алик живо примчится, если его позвать. Можно даже по почте послать ему шутливое приглашение, мол, глубокоуважаемый сэр, не соизволите ли вы явиться в 00 часов 00 минут туда-то и туда-то… Алик любит такие штуки».

- Колька, твой ход, что ты зеваешь? - сказал Эрик.