Дети до шестнадцати - [23]
«Надо попросить отца, чтобы он купил мне новый свитер. Хорошо бы такой, как у Эрика. Говорят, сейчас есть в магазинах законные свитера, канадские…»
Ого! Кажется, я опять выиграл. Вот всегда так получается - чем меньше я забочусь о выигрыше, тем больше мне везет.
Я потянулся, стараясь скрыть довольную улыбку.
И вдруг Вадик схватил карту, которую я только что бросил на стол.
- Это что? - каким-то странным незнакомым голосом спросил он.
- Как что? - сказал я. - Черва. Восьмерка черв. И вдруг сообразил, вспомнил, что три хода назад я сыграл так, словно у меня не было ни одной червы - на-верно, задумался, отвлекся и не заметил эту несчастную восьмерку.
- Ой, ребята, извините,- сказал я. - Ошибся. Переиграем, что ли?
- Ошибся, значит? - проговорил Вадик все тем же незнакомым голосом. - И сколько раз ты так ошибался?
- Вадик!
- А я-то, лопух, думаю, что ему так везет? А он, оказывается, ошибается. ..
- Да ты что? - удивленно сказал я. - Неужели и правда думаешь?
- Эх, Колька, - не слушая меня, говорил Вадик, - уж от тебя-то я не ожидал.
- Как ты можешь так думать? - крикнул я. - Мы же товарищи!
- Твое счастье, что товарищи. За такие дела морду бьют, понял? Если бы я не был твоим товарищем, я бы тебя так измочалил!
- Да ты что! - повторял я. - Ты что!
Я не верил своим ушам, я просто не мог понять, что происходит, мне казалось, сейчас Вадик расхохочется и все обернется шуткой, розыгрышем.
Вадик встал, словно и правда собирался меня ударить. Его губы кривились в какой-то вымученной нелепой улыбке.
- Ошибочка? Ничего себе ошибочка, хороша ошибочка. .. - повторял он.
Я тоже встал, и теперь мы стояли друг против друга. Только стол разделял нас.
- Да я… Я никого в жизни никогда не обманывал!
- Так уж никого? - прищурившись, спросил Вадик.
- Ребята, да что вы! Да я… Эрик! Да скажи ты ему!
- Ну, признайся, старик, что смухлевал, - весело сказал Эрик, - чего там…
- Я давно уже заметил! - возбужденно, почти радостно говорил Вадик. - Давно уже заметил! ..
Они мне не верили! Как они могли мне не верить!
Я чувствовал, что еще немного и я не выдержу - закричу или разревусь от обиды, от бессилия, от невозможности доказать свою правоту.
- Ребята, честное слово…
- Знаем мы таких честных, - сказал Вадик. - На чужие деньги.
И тут я выхватил из кармана всю мелочь, какая у меня была, и швырнул на стол.
- На!
Монеты рассыпались по столу, со звоном покатились по полу. Вадик рванулся ко мне, но Эрик схватил его за руки. Он что-то кричал мне вслед, но я не слышал, я был уже в коридоре.
Разгоряченный, ошеломленный, униженный, я пришел домой, лег на диван и так лежал весь вечер, пока не вернулся с работы отец.
- Ты что? Заболел?
- Да нет, немного голова побаливает, - сказал
- Температуру мерил?
- Мерил. Нормальная.
После всего, что произошло сегодня в квартире у Эрика, меня даже самого удивило, как я мог говорить таким естественным, таким безразличным голосом.
Глава 11
ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
И вот я сижу дома один, и у меня сколько угодно времени для размышлений…
Почему мне так скверно? Почему я чувствую себя так, словно совершил предательство?
В конце концов я не сделал ничего ужасного - сколько я ни думаю, сколько ни перебираю в памяти свои поступки, вспоминаются только какие-то мелкие, незначительные события. И в истории с картами я прав, совесть моя чиста. Вадику я, конечно, этого никогда не прощу, с Вадиком мы теперь чужие люди - «здрасте - до свидания» и все, это уже решено точно.
Я успокаиваю себя, уговариваю, но на душе по-прежнему скверно, так скверно, что, кажется, хуже и не бывает. И я знаю, почему. Только стараюсь не думать об этом.
И все-таки думаю..,
Я вспоминаю, как разглагольствовал перед Лилькиными гостями о своем отце, я словно слышу опять свой небрежно звучащий голос, всю эту самодовольную трепотню, и меня даже передергивает от отвращения к самому себе,
Я вспоминаю, как я смеялся вместе со всеми, когда мне вовсе не хотелось смеяться, как я молчал, когда мне хотелось спорить, как я соглашался, когда должен был возразить.
Мне так нравилась независимость Эрика и взрослость Вадика, что я даже не решался спорить с ними, я боялся: а вдруг из-за этого нарушится наша дружба…
Как я раньше не понимал этого?
Нет, в глубине души я чувствовал это, я всегда чувствовал, только не хотел признаваться даже самому себе.
Товарищи… Дружба…
Как я мчался, как я торопился каждый вечер во двор, как я спрашивал Алика: «Наши собрались?» Было же, значит, что-то и хорошее, а теперь никогда уже не будет, жалко…
Утром я встретил во дворе Лильку. Она спросила меня: «Что это вы вчера не поделили с Вадиком?» - и засмеялась. Значит, и для нее вчерашнее происшествие - это только обычная ссора, недоразумение и ничего больше.
Я снова вижу перед собой вымученную незнакомую улыбку Вадика, слышу, как повторяет он в радостном и ожесточенном возбуждении: «Ошибочка, ничего себе ошибочка, хороша ошибочка…» Что ж, каждый меряет на свой аршин, ничего удивительного… Но я-то, я-то дурак еще оправдывался перед ним, еще объяснял, еще давал слово!..
По привычке я подхожу к окну и смотрю во двор.
У шестой парадной никого нет, пусто…
