Детектив, или Опыт свободного нарратива - [2]

Для пьесы нужны персонажи — представим их, одного за другим набросаем портреты крупными мазками.

Портрет № 3. ВРАЧ

Антагонистом выберем Вячеслава Никонова. Вот это имя! Сразу понятно, что во всём противоположен Игнату. Тридцать семь — самый расцвет сил, врач-реабилитолог. Здоровье из него лучится как банный жар сквозь кожу, когда выйдешь на мороз с парилки. Невысокий, крепко сбитый, с крупной, низко сидящей головой и большими серыми глазами, с большими и крепкими, как две моржовые ласты, ладонями. Ему бы вязаный свитер с мягким воротом, шкиперскую бороду с проседью, походку вразвалку и широкополую шляпу — и пиши с него потрет бывалого, просоленного всеми ветрами китобоя, даром, что в море никогда не был. Хорошо подбирает на слух гитарные аккорды (хотя дворовый самоучка), поёт обаятельно и спокойно, картавя с лёгким горловым курлыканьем. Подражает вальяжной манере Льва Лещенко и предпочитает романсы. Вообще, всё, что бы он ни делал, носит отпечаток личностного обаяния. Впрочем, помимо медицины и романсов, ему ничего не даётся. Готовит на все праздники, но из рук вон плохо. Мясо горит, рыба нестерпимо пахнет илом, рис сбивается в липкий ком, а вместо лазаньи получается манная каша с мясом, хотя и довольно вкусная. Вбивая в стену гвоздь, вобьёт не то и не туда, меняя колено под раковиной, непременно зальёт соседей, увлечётся посадками цветов — вырастит фасоль и белену. Но домашние его бесконечно любят и всё прощают.

Женат на красавице, двое детей, старшему в сентябре в школу. Недавно узнал, что супруга снова на сносях — оттого сам дышит весной и жизнью, как ветер над тающим снегом в середине апреля.

Заслуженно пользуется славой отличного врача. Его пациент в недавнем прошлом, а ныне покойник, — наш следующий портрет.

Портрет № 4. ПОКОЙНИК

Пациент врача (см. портрет № 3) в недавнем прошлом, а ныне покойник — выживший в 90-е красный директор, в новом веке ставший крупным застройщиком. Был держателем контрольного пакета горно-обогатительного комбината — но мир мал, скуден и тесен. Чем выше, тем теснее — и тем сильнее толкают локтями. И его столкнули с высоты олигархата до однопроцентного акционера и почётного пенсионера орденоносного завода. Люди свои, добивать не стали. К тому же мужик был незлобный — проиграл и проиграл: плюнул, растёр, отряхнулся и пошёл дальше. Связи в мэрии и связи вообще у него остались, мужик, повторяю, был незлобный, деятельный, своих не кидал, с друзьями делился, а Город строился. Расселялись советские коммуналки и ветхие пятиэтажки. Нефтяные деньги, просочившись сквозь жирные (от нефти же) пальцы, закапали на почву — и сквозь неё к песку, к народу. А народ хотел пожить по-людски. Квартиры пользовались спросом, гос. ипотека позволяла тянуть непосильное без неё ярмо даже бюджетникам, если те хоть как-то вертелись, а под лежачий камень вода не течёт.

Дома росли в пёстром беспорядке, как грибы после дождя. Из них половину строил Марлен Андреевич Викулов, чем подкрепил своё пошатнувшееся было состояние. Но — все смертны — захворал и умер, зато — человеком уважаемым, состоятельным, допущенным в высокие круги.

Умер товарищ Викулов, вроде как, сам собой, но Игнат (он же — Наташа) успел просунуть свои сладострастно отрощеные ногти под крышку гроба. Венки уже заказали, скорбные духи слетались уже к разверстой могиле, готовясь услышать торжественные звуки отпевания. В предвкушении, заламывали они руки (или что у них там), и тосковали. Так вот, венки уже заказали, а он покоя не даёт — куратору из Следственного звонит: старик-де умер не сам. Да, суд. — мед. экспертиза ничего не показала, но почему? А делалась спустя рукава. Ну — инсульт на фоне давнего атеросклеротического процесса, что тут думать? И никто не заметил, что богатство покойного — веский повод для убийства. А его молодящаяся любовница, которая и гроша теперь не получит нет-нет, да и стала бы женой, дай срок. Но — обломилось.

Откуда известно? Слухами земля полнится. А Игнат не брезгует ни слухами, ни местной жёлтой прессой. Его мозг работает как обогатительный комбинат Марлена Андреевича (см. портрет № 4), из тонн руды выплавляя капли, слёзы, полезного, редкоземельного металла: из вороха шелухи, невозможной чуши, добывая нужные сведения. На этом, впрочем, сходства Игната и покойного Викулова заканчиваются.

Все мотивы к убийству на лицо. Остаётся проверить — и аспирант едет троллейбусом в морг, как простуженный Азраил служебным транспортом навстречу новому горю. Патологоанатом свой — почитывает параллельному потоку по субботам кое-что из тонкостей судмедэкспертизы, то есть, травит байки с феноменальной непосредственностью народного артиста на капустнике.

Диалог: «Можно взглянуть? — и глаза в пол. Царственное — Взгляните».

Ага! Наш Шерлок так и знал! 1) ногти синие, 2) зубы сжаты, лицо изуродованно гримасой и слишком красно, 3) пальцы скрючены. Яд! И если 1) и 3) ещё можно списать на инсульт, если 2) и 3) — тоже, то комплекс 1–3 взаимоисключающ. Да, инсульт, но на фоне отравления.

Дорогой читатель! Тебе не хуже меня известно, что род людской со дня его появления, или, уж по крайней мере со дня, когда Хам так неблагодарно нагрубил Ною, своему родителю, терзает проклятье ужасных болезней и телесных немощей, одно перечисление которых в сильные сердца вселяет ужас, в отважные — гнев, а в слабые — тоску. Моровые поветрия, язвы, гной, бубоны, опухоли, подагра, склероз, грибок на ногах, падучая, похмелье, пьянство, дурные болезни, от которых проваливается нос, а глаза делаются разного цвета, проказа, лишай, прочие коросты и, как говорили наши предки, — лихорадка, разумея под этим едва ли не всё от простуды до малярии.