Десять страниц из истории музыки - [11]

Дедушка умер, когда внуку только исполнилось 3 года, но у мальчика остались о нем самые теплые воспоминания. Он очень любил и свою мать — добрую, тихую женщину. Она трудилась с утра до ночи, стараясь хоть как-нибудь прокормить семью. Нужда, работа и чахотка согнули ее. Она почти никогда не смеялась, потому что не знала радости. Мальчика это очень угнетало.

Иоганн ван Бетховен тоже был музыкантом, но менее удачливым, чем его отец. Он решил, что его сын должен стать вундеркиндом, как Моцарт, и зарабатывать много денег. Для этого он должен был много заниматься. Часто отец возвращался домой среди ночи со своими подвыпившими друзьями, поднимал мальчика из постели и вел к клавесину. Людвиг не доставал до клавиатуры, поэтому его ставили на скамейку и заставляли играть. Иногда до утра. Это называлось — урок музыки. Другой бы возненавидел музыку. Но у Людвига росла неприязнь только к отцу. Придворный тенорист Иоганн ван Бетховен, опустившийся, проводивший время в попойках, злился на кельнских князей, которые не оценили маленького музыканта и не стремились стать его покровителями. «Второй Моцарт» не получился, и отец еще больше пил, проматывая последнее.

Зная тяжелое детство Бетховена, мы можем только удивляться, откуда у мальчика взялись не только силы перенести эти трудные годы учения, но и энергия и желание идти вперед по этому пути. Но результаты этих занятий были таковы, что, когда маленький Людвиг начинал играть со своими взрослыми знакомыми музыкантами, под окнами их дома собиралась толпа. Прохожие останавливались и говорили, что такую музыку можно слушать день и ночь.

А Людвиг учился музыке, пробовал сам сочинять. В его музыкальном образовании большую роль сыграла практика, и уже в детстве он мог играть на клавесине, органе, скрипке, флейте и альте.

В одиннадцать лет он начал работать — замещал органиста в церкви. Людвиг рос заброшенным ребенком. Трудная жизнь, бедность, пьянство отца, болезнь матери рано сделали его взрослым, закалили его характер. У него было болезненно развито чувство собственного достоинства, независимость. Он был очень сосредоточен, замкнут, иногда погружался в глубокую задумчивость, из которой его было трудно вывести.

Потом у него появился замечательный наставник — директор придворной капеллы в Бонне Христиан Готлиб Нефе. Он упорядочил музыкальное образование юного Бетховена, пробудил в нем интерес к музыке Баха, Генделя, Гайдна, Моцарта. На образцах клавирной музыки Ф. Э. Баха учил Бетховена тонкостям современного клавирного стиля.

В 14 лет его взяли на службу при княжеском дворе. Молодой человек вынужден был начать свою карьеру с унижавшей его достоинство должности придворного музыканта. Мы знаем, что в те времена музыкантов относили к разряду слуг. Кстати, в газетах тогда можно было встретить объявление: «Ищу лакея, играющего на скрипке и умеющего аккомпанировать на клавесине». У Бетховена с детства было обострено чувство собственного достоинства. И можно себе представить, как он себя ощущал в роли такого лакея. Но он понимал, что должен помочь матери.

На его деньги теперь жила семья. Правда, их не хватало, поэтому мальчик давал уроки музыки в богатых домах. А еще умудрялся сочинять. Его первое творение — вариации на тему марша Дресслера — было написано в 12 лет. Вот что писали о нем в это время газеты: «Людвиг ван Бетховен, мальчик одиннадцати лет, выдающихся дарований. Он отлично играет на фортепиано и прекрасно читает с листа. Г-н Нефе[6] дал ему также некоторые указания по генерал-басу. Теперь он занимается с ним упражнениями в сочинении и для ободрения его издал сочиненные им 9 вариаций на тему марша Дресслера. Этот молодой гений заслуживает вспомоществования для заграничного путешествия. Из него выйдет, наверное, второй Моцарт, если он будет продолжать, как начал».

В это время Бетховен уже приобрел то удивительное совершенство, с которым потом играл и читал с листа труднейшие партитуры. С этим иногда были связаны чисто анекдотические ситуации. Однажды Бетховен играл у курфюрста перед избранным обществом «Трио» композитора Плейеля. В середине второй части между исполнителями возникло некоторое замешательство, они не остановились и доиграли до конца. Оказалось, что в фортепианной партии были пропущены два такта. Никто из присутствующих даже не заметил этого.

В другой раз, во время исполнения с листа нового трио, виолончелист сбился, Бетховен встал и, не останавливаясь, стал петь партию виолончели. На изумление присутствующих ответил: «Такова должна быть партия виолончели, иначе автор ничего не смыслил бы в сочинении».

Еще на одном из музыкальных вечеров у курфюрста, когда ему сказали, что он так быстро сыграл с листа одно Престо, что не мог разглядеть все ноты, Бетховен ответил: «Это и не нужно; когда скоро читаешь, то, сколько бы ни было опечаток, их не заметишь или не обратишь внимания, если только язык, на котором читаешь, хорошо знаком». В общем, он за короткое время успел сделаться одним из первых музыкантов города Бонна. Но его беспокойная, страстная натура не позволяла довольствоваться тем, что он имел.