В гневе и борясь с порывами сильного ветра, она пошла обратно через лагерь, который к тому времени опустел.
Шарлотта вошла в огромный шатер шейха, решительно подняв тяжелый полог и опустив его за собой. Шум ветра здесь не был слышен, царила тишина и покой. Этот шатер был обставлен так же роскошно, свечи отбрасывали золотой свет на богатую мебель.
Войдя, она тут же поняла, что совершила огромную ошибку, и, развернувшись, попыталась убежать, но не успела. Салим вышел из-за ширмы в другой части шатра.
Шарлотта не могла пошевелиться.
Он был голым.
Или почти голым. На бедрах крошечное полотенце, кожа блестит, как полированная бронза. Волосы мокрые. Видимо, только что принял душ.
Шарлотта смотрела на широкую мускулистую грудь, плоский живот и большую выпуклость ниже живота, которую почти не скрывало маленькое полотенце, на мощные бедра, сильные ноги.
Если раньше она думала, что он похож на воина, то сейчас поняла, что он просто бог, и приросла к полу, будто никогда раньше не видела обнаженного мужчину. Кстати, действительно никогда не видела.
Дезориентированная, она попыталась скрыться, но от волнения не могла отодвинуть полог и почти заплакала от разочарования, когда почувствовала, что он стоит рядом. Салим взял ее за руку и развернул к себе.
Она закрыла глаза. Сердце колотилось так сильно, что даже закружилась голова.
– Открой глаза, Шарлотта.
Неохотно подчинившись, с облегчением и сожалением она увидела, что он надел тунику. Она боялась поднять глаза, посмотреть ему в лицо. Он приподнял ее подбородок, и у нее не осталось выбора.
Его лицо было более напряженным, чем обычно, в голубых глазах горел огонь. Он казался сердитым.
Она отступила, ей было необходимо немного больше пространства.
Он повернулся, наблюдая за ней.
– Ты о чем-то хотела поговорить, Шарлотта?
Она сложила руки на груди и подняла подбородок, надеясь, что голос предательски не задрожит.
– К вашему сведению, я совершенно не романтична.
Салим тоже сложил руки на груди, скопировав ее оборонительную позу.
– Что же это было? Песок попал тебе в глаза?
Он не поверил. Она должна заставить его понять.
– Мне было шесть, когда родители развелись. Некрасивый развод стал достоянием общественности.
Он нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
Шарлотта усмехнулась.
– Мой отец Гарри Ласситер, а мама – Луиза Ласситер, она не сменила фамилию после развода.
Взгляд Салима стал более внимательным.
– Знаменитый режиссер и актриса?
Шарлотта кивнула.
Он нахмурился.
– Но ты ведь Шарлотта Маккуиллан.
Она обхватила себя руками, сожалея, что заговорила об этом. Почему она вечно откровенничает с этим мужчиной?
– Я официально сменила фамилию, как только мне исполнилось восемнадцать. Взяла девичью фамилию бабушки. Не хотела, чтобы меня ассоциировали с ними и их знаменитым разводом.
– Я был слишком молод, чтобы интересоваться такими вещами, но точно помню, что читал об этом позже.
Из этого развода сделали ужасное шоу и еще долго муссировали на развлекательных каналах и в прессе. На суде Шарлотта обмочилась, будучи очень расстроенной словами отца. Тот сказал, что она ему больше не дочь, если решила остаться с матерью. Колготки Шарлотты прилипли к ногам, ей было очень стыдно, казалось, все на нее смотрят.
Пытаясь отвлечься от слишком болезненных воспоминаний, она заметила:
– Я рассказываю об этом, чтобы вы поняли, почему у меня нет иллюзий по поводу романтической любви.
Ее пронзила резкая боль, когда она вспомнила о только что прошедшей свадебной церемонии и буре эмоций в душе, вызванных этим событием.
– Не могу не согласиться с этим. Мой опыт отличался от твоего, но конечный результат оказался одинаковым.
Шарлотта бросила на него быстрый взгляд. От его слов стало неуютно.
– Мои родители ненавидели друг друга. Ты говорила, что была пешкой, точно так же и мы с братом. Нам было предназначено править двумя странами и сохранять мир.
– Предназначение большинства людей гораздо менее значительное.
Он грустно улыбнулся.
– Да, но они свободны. Может быть, мы не такие уж и разные, да?
Шарлотта недоверчиво посмотрела на него, подумав, что на свете нет более непохожих друг на друга людей. Он сильный и властный, а она, интересно, кстати, какая она? Избегает чувств и эмоций в страхе быть отвергнутой? Она вдруг почувствовала себя хрупкой, незащищенной, чересчур открытой оттого, что слишком уж разоткровенничалась. Опять.
Она отступила.
– Мне очень жаль. Я не должна была приходить сюда.
– Подожди. Остановись, – прозвучало как приказ. – Зачем ты пришла сюда сегодня на самом деле?
Шарлотта сглотнула. Ее бросило в жар, во рту пересохло. Сердце билось, как птица, попавшая в силки.
– Я же сказала, хотела убедиться, что ты понимаешь: у меня нет романтических представлений.
Салим двинулся к ней, и она замерла.
– Почему это так важно?
Она снова сглотнула.
– Не хотела, чтобы вы подумали, будто я отказала вам прошлой ночью, желая чего-то большего. Я не надеюсь на большее.
Она замолчала. Ей вдруг показалось, что она лжет самой себе.
Снаружи свистел ветер. Глаза Салима горели голубым пламенем.
– Поверь мне, последнее, на что ты вдохновляешь, – романтические чувства.
Шарлотта ощутила боль.
