Деревянные башмаки - [42]

— Каракуль… Каракуль!.. — услышала Алдуте за спиной шепот Ги́нтаутаса. — Вспомни воротник на своем пальто.

— Каракулевые горы, где пасутся овцы, — ответила она учителю.

В классе послышался разноголосый смех. А Гинтаутас разошелся так, что парта под ним дрожала.

— Красота!.. — осклабился Мустейкис. — В озере овцы, в горах рыбы, а в классе, оказывается, и ослы водятся… Буконтайте, убери-ка зеркало и изволь глядеть на карту — еще раз показываю, где находится озеро Кара-Куль.

Тем временем Алдуте, обернувшись, бросила Гинтаутасу:

— Верблюд!..

Учитель долго еще тычет расческой в таджикские озера, города и вершины, а Алдуте продолжает стоять точно голая — она знает, что тот нарочно, в наказание оставил ее стоять.

— Эй, Алдонка, — слышит она снова шипение Гинтаутаса за спиной. — Ты нам панораму Душанбе заслоняешь.

Алдона оборачивается, чтобы нанести этому остряку удар в самое уязвимое место, но от досады лишь беззвучно разевает рот, не находя слов. Мустейкис же еще сердитее стучит расческой по столу:

— Если тебе неинтересно, Буконтайте, можешь покинуть класс!

Учитель делает паузу, видя, что Буконтайте скорее расплачется, чем выйдет, и наконец разрешает ей сесть. Сейчас Алдуте уже другая: вся красная, она сидит, подперев руками голову, и с сожалением захлопывает все дверцы и окошки своей души. Внутри делается темно, спокойно и, конечно же, грустно. Алдоне кажется, что с этого дня она всегда будет жить вот так, с наглухо запертыми ставнями, и никто никогда не услышит ее задорного смеха, ни с кем больше она не будет дружить и ни к чему ей стараться стать самой симпатичной девочкой класса.

Алдуте открывает в тетрадке по географии новую страницу и начинает писать все, что только приходит в голову, — мысли, которые можно будет со временем перенести в будущий дневник.

«Учителя географии я зову Баобабом, — написала она в отместку Мустейкису. — Он и вправду похож на толстое сонное дерево, ветки которого можно без труда пересчитать по пальцам, и никакой птице не захочется вить на них гнездо. Пустил Баобаб корни в нашей унавоженной пригородной почве, разросся, обленился, а дух его, может статься, паривший когда-то орлом, опустился на землю, отъелся и ковыряется теперь под забором вместе с курами жены Мустейкиса».

Образ Баобаба она одолжила из «Маленького принца» и теперь размышляла, с кем бы ей сравнить другого своего недруга — Гинтаутаса…

«А этому извергу, что вечно торчит у меня за спиной, еще не подобрала прозвище, — призналась она в тетрадке. — Я его называю Кривоносым, Страшилой и Верблюдом. А Г. лишь таращится на меня своими телячьими глазами — хоть недоуздок на него надевай да привязывай где-нибудь на лужайке. Я ему так и сказала, а он, в ответ: вот и хорошо… Это ничтожество готово снести от меня любое оскорбление, зато потом он сможет изводить меня своими плоскими бездарными шуточками.

В нашей школе, — продолжала писать она, — днем с огнем не сыщешь Человека, можно найти разве что его тень… Да-да, увы, только тень… И кто бы мог подумать, что он когда-нибудь женится на нашей учительнице музыки Тере́се, которую мы называем Теркой?.. Когда он спросил меня на прошлой тренировке, почему я перестала выдавать результаты, я ему так и ответила: видно, моя спортивная звезда закатилась… Только он, разумеется, ничегошеньки не понял. Вот так я и очутилась темной беззвездной ночью на распутье… Что лучше? Замкнуться в себе и уйти в искусство, науку или…»

И тут она снова слышит басок Мустейкиса:

— Высочайшую вершину Таджикистана нам покажет еще раз Буконтайте. Прошу подойти к карте, так сказать…

Когда взмокшая Алдуте возвращается на место, она видит, что тетрадки по географии нет. Девочка испуганно вытаскивает и перелистывает книжки, заглядывает под парту и, побледнев, тормошит сидящих впереди подруг:

— Вы случайно не брали мою тетрадку по географии?

Те мотают головами.

— Вы не видели, кто взял мою тетрадь? — обращается она к соседям слева и справа. — Ги́нтас, это не ты взял?

— А как она выглядела?

В глазах Гинтаса мелькает злорадный огонек, и Алдуте становится ясно, в чьи руки попали ее заметки, рисунки, рецепты красоты…

— Гинтас, отдай, — просит она как можно спокойней.

— Покукуй, тогда отдам.

— Гинтас! Я учителю скажу.

— Не скажешь…

— Болван, осел, тюхтя, больше никто!..

— Знаю, — говорит Гинтас. — К тому же «Кривоносый и Верблюд с телячьими глазами…»

Звонит звонок на перемену. Точно проснувшись, класс моментально оживает. Оглушительно хлопают крышки парт, и ребята, оттеснив замешкавшегося у стола учителя, опрометью бросаются к дверям. Гинтаутас выкатывает из-под парты мяч и, виновато ухмыльнувшись, косится на Алдуте.

— Хулиган! — бросает Алдона и с демонстративным видом остается плакать за партой. Но Гинтаутас все-таки уходит. Даже не обернувшись.

Едва дежурный с географическими картами в руках скрывается за дверью, Алдона подскакивает к парте, за которой сидит Гинтаутас, вытаскивает оттуда его старенький, потрепанный портфель, в котором белеет поллитровая бутылка с молоком, и лихорадочно роется в тетрадях, книжках… Ее записей нет как не бывало.

Тогда она выбегает на двор: а вдруг этот паршивец взял их с собой и теперь читает там? Но Гинтаутас увлеченно играет в волейбол. Где они еще могут быть? Что делать?