Дерево уккал - [32]

– Остановись, не надо! – крикнул грек, зная, что его не слышат.

В это время гневная татарка подняла руку с кинжалом и яростно вогнала его в… деревянную опору, к которой был привязан мост.

Поляк чуть было не лишился чувств и на подкосившихся ногах сделал шаг назад, опершись спиной о каменную стену. Двери в ней почему-то не было. Григорий наблюдал за происходящим, не зная, возвращаться ли назад, чтобы помочь спутникам или все-таки выбираться на другую сторону. Он видел, как Адам, немного оклемавшись, вытащил из штанов пояс с той самой серебряной пряжкой, которая вызвала нездоровый интерес у казаков Ермака на горном перевале. Шляхтич подбросил его вверх, а татарка поймала и крепко обмотала вокруг рукояти кинжала, зацепив пряжку за крестовину. Свободный конец пояса она сбросила вниз ожидавшему помощи пану Адаму. Поляк схватился за спасительный ремень, слегка подпрыгнул и полез вверх. Откуда в его руках взялось столько силы, чтобы поднимать весьма упитанное туловище, неизвестно, но организм человека в моменты крайней опасности и перенапряжения порой творит чудеса. Казалось, еще немного, и он выкарабкается, но грек видел то, что не могли видеть ни поляк, ни татарка, которая вцепилась в ремень и, упершись ногами в опору моста, что есть силы тянула пана Адама наверх. Опора треснула. Отбросив прочь все сомнения, Григорий кинулся обратно. Доски под ним дрожали от напряжения, но держались, как будто зная, что от них сейчас зависит жизнь троих путников, затерявшихся в глубине таинственного и неизведанного мира. И вот когда до каменной площадки оставалось всего несколько шагов, предательская опора треснула до конца и грек, судорожно цепляясь за вырывающийся из рук канат, вместе с мостом полетел в пропасть. Краем глаза он успеть заметить, как татарка, потеряв точку опоры, скользнула вниз и они с поляком скрылись в бездонной пустоте. Крепление на другой стороне провала оказалось более прочным, и Григорий, с размаху ударившись о стену и чуть не выпустив из рук веревку, все же остался висеть над бездной, лишь мгновение назад поглотившей его друзей. Пусть шляхтич был труслив, а татарка чересчур заносчива, но эти люди встретились ему на пути, вместе делили тяготы и невзгоды, готовые идти до самого конца. А бедный маленький меховой шарик Игнат. Он даже не понял, что с ним случилось. Греку не хотелось жить, но цель путешествия была еще далеко впереди, а смерть, коснувшись его своей смрадной гниющей рукой, оторвала лишь часть души, забрав друзей, но оставив его, пусть одного, но живого и способного бороться дальше. И Григорий стал бороться. Он нащупал ногами вертикальную поверхность стены, уперся в нее и сильными рывками, меняя одну руку на другую, полез наверх. Выбравшись на площадку, он замутненным взором окинул подземелье, ставшее последним пристанищем для троих его товарищей, и шагнул в полосу света.

Глава 3. Зверь внутри

Выйдя из пещеры, Григорий оказался на уступе, возвышавшемся над морем хвойного леса. Было довольно тепло, а в воздухе витали едва уловимые ароматы поздней весны. Повсюду слышался птичий гвалт, под ногами деловито копошились трудяги-муравьи. В общем, реальный мир.

Вдалеке, где зелень неожиданно обрывалась, как будто древний великан прошелся там с гигантским серпом, небесной голубизной блестела водная гладь реки. Видимо, пробираясь подземельями, путники довольно сильно отклонились в сторону от их начального пути.

– Сколько же времени прошло? – подумал грек. – Ведь мы пробыли в подземелье совсем не долго.

Разумного ответа он не нашел, а потому решил без промедления спускаться вниз, тем более что солнце уже давно перевалило зенит и, хотя все еще дарило миру немало света, вечер надвигался неумолимо. Необходимость раздобыть пищу, воду, а также разжечь огонь стояла довольно остро. Природа уже не была столь сурова, как зимой, но тем не менее выживание человека, да еще и одного, в тайге оставалось делом не простым. Лишь одно внушало уверенность в своих силах – кинжал из удивительной нетупящейся стали все еще был заткнут за успевший повидать виды, но вполне крепкий пояс. Склон оказался достаточно пологим, поэтому спуск не отнял слишком много сил. О том, чтобы добраться до реки до наступления ночи нечего было и думать. Григорий в поисках пищи решил углубиться ненадолго в лес, а затем вернуться обратно к горному склону и переночевать здесь. Сначала он нашел относительно ровную палку и заострил ее, сделав что-то наподобие копья. С помощью этого нехитрого инструмента он намеревался изловить какую-нибудь живность на ужин. Пройдя некоторое расстояние, грек заметил характерную серую спинку. Похоже, ему попалась куропатка. Лучше и не придумаешь. Григорий стал осторожно подбираться к желанному объекту, одновременно занося вверх руку с импровизированным копьем. Ветки деревьев и поросль кустарника слегка мешали, но места для маневра все же хватало. Стараясь не дышать, он тщательно прицеливался, ведь шанс попасть в птицу у него был, по сути, только один. И вот, в момент наивысшего напряжения, откуда-то сбоку донесся шорох. Григорий замер, куропатка насторожилась. Она нервно повертела головой и, сорвавшись с места, бросилась наутек. Грек собрался пуститься в погоню, но нечто заставило его остановиться. Похоже, охотником он оказался не единственным. Всего в десятке шагов за деревьями мелькнуло туловище, покрытое густой белой шерстью. Григорий замер в ожидании, но ничего не произошло. Птицы все так же беспечно щебетали в ветвях, а лучи заходящего солнца пробивались сквозь высокие кроны, играя волшебными отблесками на всех поверхностях, куда они только попадали. Решив не прекращать начатое, грек осторожно двинулся дальше. Некоторое время излишних подозрений ничто не вызывало, пока некое шестое чувство не подсказало охотнику обернуться. Буквально на мгновение Григорию показалось, что он видит налитые злобой красные зрачки, следящие за ним из чащи. Приглядевшись же внимательнее, он обнаружил лишь белку, прошмыгнувшую куда-то в переплетении ветвей. Не будучи излишне впечатлительным, Григорий все же понимал, что напряжение последних дней, странные, не вписывающиеся в его представления о мире, события и персонажи, а также трагическая гибель товарищей могли повлиять и наверняка повлияли на его душевное здоровье. Ощущение, что перейдена некая грань, разделяющая реальность и мир неведомого, а порой и просто чуждого, не покидала его еще со времен перехода через Камень с отрядом атамана Ермака. Но тогда, возможно из-за присутствия людей из понятного и знакомого бытия, все-таки сохранялась некая связь с действительностью. Сейчас чувство разрыва прочных связей обострилось до неимоверности и вызывало нервозность и беспокойство, грозящее перейти в нечто еще более саморазрушительное и неуправляемое. Григорий медленно вдохнул и выдохнул, приводя себя в норму. В конце концов, он повидал за свою жизнь столько сражений и столько крови, что позором было бы поддаться панике лишь из-за игр уставшего и воспаленного разума. Григорий перекрестился и, обретя уверенность, двинулся вперед. Несколько минут и чаща неожиданно закончилась. Солнце садилось, и поляна, на которой оказался грек, под косыми переливающимися лучами удивляла странными сочетаниями невероятных цветов. Цвета эти настораживали и даже пугали. Григорий заметил, что куда-то подевались все звуки леса: насекомые, птицы, грызуны, оборвалось даже перешептывание едва колышущихся стебельков травы. Все затихло. И в этой дрожащей тишине, озаряемый матовыми лучами умирающего солнца, ступая настолько мягко, что даже травяной ковер не приминался под его весом, на противоположную сторону поляны вышел огромный белый волк.