Дерево уккал - [33]
– Эй, дружок, шел бы ты отсюда подобру-поздорову, – обратился Григорий к зверю, поудобнее перехватывая копье и взявшись свободной рукой за рукоять кинжала.
Волк предложение проигнорировал и, вперившись в грека кроваво-красными глазищами, зарычал и медленно пошел вперед. Григорий стал осторожно отступать обратно в лес. Зверь ускорил шаг. Грек напрягся в ожидании прыжка. Белый монстр побежал и, оттолкнувшись мощными лапами, прыгнул. Тут же, рука выпустила копье и оно, лишь слегка задев зверя, все же сбило точность атаки и смертоносные челюсти щелкнули совсем рядом, но не сомкнулись на шее Григория. Решив более не испытывать судьбу, грек рванул что есть силы обратно. Он бежал, огибая толстые стволы, и молился о том, чтобы не споткнуться о переплетение корней под ногами. Это был бы конец. Григорий рассчитывал выскочить из леса и забраться вверх по горному склону, представлявшему для волка непреодолимое препятствие. Не тут-то было. Предательская кочка оказалась под ногой в самый неподходящий момент, и грек со всего разбега загремел на слегка смягчивший падение, ковер, сотканный из трав, корней и низкорослого кустарника. Лишь секунда ему потребовалась для того, чтобы подняться, но зверю и этого оказалось достаточно. Клыкастая челюсть сомкнулась на голени Григория, и только прочный кожаный сапог не позволил волку добраться до кости. Тем не менее боль, от которой аж дыхание сперло, пронзила укушенную ногу. Грек выхватил из-за пояса кинжал и, выгнувшись как ярмарочный акробат, всадил его зверю в бок. Волк взревел и на миг ослабил хватку. Григорий отчаянным рывком освободил ногу, оставляя в зубах зверя часть сапога, штанины и собственной плоти. Кровь хлестала из рваной раны, но обращать на это внимание было некогда, ибо белый монстр, только разъяренный полученной раной, снова готовился к броску. Бежать с искалеченной ногой было совершенно невозможно. Поудобнее перехватив кинжал, грек приготовился к новой встрече. Зверь не заставил себя ждать. И вот, сминая залитый кровью человека и животного кустарник, по траве покатился рычащий и извивающийся клубок. Левую руку грек уже не чувствовал. Похоже, что стальные клыки раздробили кость и крепко держали, не собираясь отпускать, в то время, когда Григорий целой правой рукой не переставал наносить удары в шею и бок чудовищного волка. Силы подходили к концу, жуткая боль и потеря крови туманили разум, и лишь невероятным усилием воли удавалось еще держаться. Зверь уже хрипел. Сталь еще раз вошла в теплую плоть и все затихло. Наконец стал слышен шорох листьев и редкая возня пернатых в ветвях вековых сосен. Григорий думал, что умер. Уж слишком резкой была перемена. Но нет, вот оно мертвое чудовище, вот чудесный кинжал, торчащий из звериной плоти, вот женский силуэт, склонившийся над ним и протягивающий руку.
Григорий ощущал нереальность происходящего, пытался сфокусировать взгляд, но не мог. Все расплылось в туманной дымке. Он успел лишь почувствовать мягкое прикосновение тонких пальцев…
Было очень мокро и противно, но заставить организм перебороть апатию, почти намертво сковавшую все члены, оказалось почти нереальным. Мало того, что вся одежда промокла насквозь, а волосы налипли на лицо и не позволяли едва приоткрывшимся щелкам слегка замутненных черных глаз разглядеть хоть что-нибудь, так еще и ноги, обутые в теплые валенки-пимы, лежали прямо в воде, тихонько плескавшейся позади. Отвратительно, не то слово. Но даже эти раздражители ничего не меняли. Подняться на ноги не только не получалось, но еще и не хотелось. Так могло продолжаться вплоть до полного обморожения – солнце все еще дарило тепло, но до заката оставалось не так уж и долго, если бы откуда-то не возник новый раздражитель. Что-то острое больно тыкало в голову сквозь копну спутанных волос. Рука даже нашла в себе силы пошевелиться в попытке отогнать мерзкое нечто, но это нечто было слишком настырным, чтобы так просто сдаться. И вот, очередной укол, наконец, вывел лежащего человека из состояния полузабытья.
Сайхан поднялась на четвереньки и отбросила волосы с лица. На нее уставились два круглых как блюдца глаза. Игнат пискнул, довольный проделанной операцией, и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, засеменил, забавно переваливаясь с лапки на лапку, куда-то вдоль кромки воды. Татарка осмотрелась. Озеро, на берегу которого она пролежала Бог знает сколько времени, было совсем маленьким и кристально чистым. А вокруг него сплошной стеной стоял лес. На миг Сайхан показалось, что на темной глади воды отразилось нечто необычайное. Белокаменные стены, златоглавые церкви, монастыри и посады… вроде бы откуда-то даже донесся колокольный звон и пение людей. Тряхнув копной мокрых черных волос и протерев для пущей ясности глаза, она еще раз взглянула на воду, но видение исчезло, как ничего и не было.
Сняв мокрые и хлюпающие валенки, девушка зашагала по прохладному песку вслед за уккалой. Идти пришлось недолго. Зверек знал, что искать. Буквально в десяти саженях на берег выбросило бесформенную груду чего-то. При ближайшем рассмотрении это оказался эмиссар короля Батория, ясновельможный пан Адам Каминский. Особых признаков жизни он не подавал, а потому Сайхан, недолго думая, пнула его ногой в бок. В бездонной утробе поляка что-то забулькало и захрюкало.
Полу-сказка – полу-повесть с Интернетом и гонцом, с полу-шуточным началом и трагическим концом. Сказание о жизни, текущей в двух разных пластах времени, о земной любви и неземном запрете,о мудрой старости и безумной прыти, о мужском достоинстве и женском терпении. К удивлению автора придуманные им герои часто спорили с ним, а иногда даже водили его пером, тогда-то и потекла в ковши и братины хмельная бражка, сбросила с себя одежды прекрасная боярыня и обагрились кровью меч, кинжал и топор.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
После победы большевиков в гражданской войне вернулся в Финляндию, где возглавил подпольную борьбу финских коммунистов. В начале 1922 года лыжный отряд Антикайнена совершил 1100-километровый рейд по тылам белофиннов и белокарел, громя гарнизоны, штабы и перерубая коммуникации. Под руководством Тойво Антикайнена Коммунистическая партия Финляндии стала одной из крупнейших партий Финляндии. Коммунистическая пропаганда показала истинное лицо финских правителей, совершенно не заботящихся о своём народе, а лишь пытающихся выслужиться перед Великобританией.
993 год. На глазах юного Торстейна убивают его отца, а сам он попадает в рабство. Так начинается непростой путь будущего корабела и война. Волею судьбы он оказывается в гуще исторических событий, ведь власть в норвежских землях постепенно захватывает новый конунг, огнем и мечом насаждающий христианскую веру, стейну представится возможность увидеть как самого властителя, так и его противников, но в своем стремлении выжить любой ценой, найти старшего брата и отомстить за смерть отца он становится членом легендарного братства йомсвикингов, которых одни называли убийцами и разбойниками, а другие – благородными воинами со своим нерушимым кодексом чести.
Как жили и работали, что ели, чем лечились, на чем ездили, что носили и как развлекались обычные англичане много лет назад? Авторитетный британский историк отправляется в путешествие по драматической эпохе, представленной периодом от коронации Генриха VII до смерти Елизаветы I. Опираясь как на солидные документальные источники, так и на собственный опыт реконструкции исторических условий, автор знакомит с многочисленными аспектами повседневной жизни в XVI веке — от гигиенических процедур до особенностей питания, от занятий, связанных с тяжелым физическим трудом, до проблем образования и воспитания и многих других.