Дерево уккал - [28]

– А ежели тьма одолеет, что тогда? – спросил Григорий, с невыразимым восторгом разглядывая светлые и одухотворенные лица китежских ратников.

– Что тогда? – вмешался длиннобородый епископ. – Священники, порицая писание, не станут выполнять обетов. Воины, побуждаемые жадностью, гордыней, защищать не станут землю, а только карами прославятся. Люди, мнящие себя учеными, разрушат правду. Старики будут ребячески мыслить, у детей будет ум, как у дряхлых старцев. Богатырем себя трус возомнит, богатыри же превратятся в трусов. Вскоре чужие народы осквернят и потрясут землю. Так в смятенье в мире все пути совратятся. Прекратится бытие всех существ. Воспламенятся стороны света, все созвездия запылают. Зловещими станут светила, тусклыми звезды. Обильно посыплются они с небес, наводя великий ужас. Но Юрий Всеволодович это все уже рассказал, ты что, плохо слушал?

Грек перекрестился.

– Я государю поклялся в том, что отыщу пропажу, – произнес он дрожащими губами. – Но ты, князь, и ты отче, скажите, не встречалось ли вам некое существо – маленькое и мохнатое. Оно дорого всем нам, и мы хотели бы его отыскать.

– Ах да, конечно, – князь хлопнул три раза в ладоши.

В тот же миг кто-то из дружинников вынес всем знакомый мешок. Невзирая на дрожь и замешательство, грек подошел и забрал котомку. Вернувшись к друзьям, он приоткрыл ее и увидел два испуганных блюдцеобразных глаза. Игнат, признав знакомое лицо, что-то пропищал.

– Не потеряйте вашего маленького друга, – вновь послышался голос Юрия, сына Всеволода Большое Гнездо. – Он окажется гораздо более важным, чем вы можете себе сейчас представить.

– Но вам пора, – вздохнул священник. – Нельзя живым оставаться здесь надолго. Однако тем способом, которым вы сюда попали, вернуться обратно нельзя. Есть иной путь – дорога испытаний сущности человека. Именно там, на перепутье между временем и вечностью происходит преображение духа. Имейте терпение и веру в счастливый конец пути, ибо, ступив на сию стезю, следует превзойти самого себя, отринуть скверну и очиститься от грехов прошлого. Время отправляться.

– Мои соратники покажут вам вход в тоннель, – молвил князь. – Но, прежде чем вы навсегда покинете своды этого зала, я хочу вам кое-что подарить.

Вперед опять вышел тот же дружинник, который отдал Григорию мешок с Игнатом. Он вынес некий сверток и положил его у ног путников. Грек вопросительно посмотрел на князя. Тот едва уловимо кивнул. Григорий присел и неторопливо развернул плотную ткань. В свертке оказались три длинных – в локоть – кинжала в простых кожаных ножнах.

– Это необычное оружие, – продолжил Юрий Всеволодович. – Кинжалы выкованы из красного железа. Ничего прочнее и одновременно гибче нет на свете. Возьмите их и используйте с достоинством.

Грек поднял все три клинка, один заткнул за пояс, а остальные два передал спутникам.

– Благодарим тебя, неожиданный добродетель, – Григорий поклонился. – Позволь напоследок задать один вопрос. Все то, о чем ты поведал – это конец света?

– Можно сказать и так. Конец старого привычного миропорядка. Время открыть новый путь или уйти в небытие. А теперь, прощайте. Наш час на исходе.

* * *

Подземный тоннель двухметрового диаметра позволял путникам передвигаться вполне свободно. Факел в руке Григория чадил и в его неверном свете по стенам, выложенным из красного фигурного кирпича, прыгали зыбкие тени. После всего увиденного в чудесной гриднице, чугунные пол и потолок излишнего удивления уже не вызывали. То и дело встречались вмурованные в стену держатели для факелов. Вставить в них, однако, было нечего.

– Интересно, что означают слова бородатого попа об испытаниях в этом подземелье? – негромко спросил, как бы сам у себя, замыкавший процессию поляк.

– Да то, что ты отсюда живым не выйдешь, – скривилась в ухмылке Сайхан. – И не стоит глумиться над священником. Он, между прочим, тебе шкуру спас.

– Злая ты как черт. Почему это я отсюда не выйду?

– А потому, что пройдет через тоннель только отринувший скверну, – татарка на миг обернулась и заглянула Адаму в глаза. – Ты отринул?

Поляка аж передернуло.

– Послушай, – сказал он уже более уверенно, – ты меня не стращай. Сама что ль без греха? Слыхал я твои россказни про русских рабов. А пан Григорий? Он-то уж на своем веку разные виды видывал. Коль такое дело, тогда никто пройти живым не сможет.

– Не дурите, – наконец вмешался грек после упоминания о себе, – епископ сказал, очиститься от грехов надо. Грехи известны – покаяние тайное. Вот и молитесь, пока время есть. А лучше под ноги смотрите внимательно. Здесь наверняка расставлены ловушки.

Вдруг он остановился. Сайхан чуть не врезалась Григорию в спину.

– Что стряслось? – спросил встревоженный поляк.

– Под моей правой ногой что-то сдвинулось, – медленно произнес грек, – как будто часть пола просела.

– Вам не кажется, что коридор стал уже? – Сайхан вертела головой из стороны в сторону.

– Тише, – прошептал Григорий, – помолчите минуту.

Все замерли. В безмолвии подземелья раздавался чуть слышный скрип. Как будто металл терся о металл. Адам коснулся рукой стены.

– Господи Иисусе, – едва промолвил он дрожащими губами, – да ведь стены сдвигаются.