Денарий кесаря - [11]

            - Мне все равно! В принципе, можно и сходить...

            - И правильно! – одобрил Ваня. – С отцом Тихоном хоть повидаешься…

            - Как это? – недоуменно посмотрел на него Стас. – Ведь его давно уже нет!

            - Да ты что! – в свою очередь удивился Ваня. – Он и сейчас, как живой!

            - Разве такое бывает?

            - Еще как! Знаешь, что Серафим Саровский говорил шедшим к нему людям? «Как умру, приходите ко мне на могилку, словно к живому, и я, как сейчас, буду выслушивать вас и помогать!» Так и к отцу Тихону теперь со всех городов едут, горе свое выплакивают, помощи просят.

            - И что – помогает?

            Ваня осуждающе посмотрел на своего друга, уловил недоверие в его глазах и только рукой махнул:

            -Да что я тебе буду говорить, только время зря тратить? Идем, сам все увидишь!

6

- Да ну! – не поверил Стас. – Это же противоречит всем законам физики!

            Женщина оказалась не только красивой и богато одетой. У нее еще был и очень дорогой, даже по московским меркам, автомобиль. Она подвезла их на нем к кладбищу. Стас было заупрямился, но Ваня буквально впихнул его в машину и прикрыл собой. К тому же отец Михаил, все время глядя вперед, ни разу не обернулся, и Стас так и остался незамеченным. А дальше они пошли пешком. Отец Михаил с женщиной впереди. Ваня с чемоданчиком, Стас и несколько паломников, отправившихся на кладбище заранее, – сзади.

            Все вместе они вошли за ажурную металлическую ограду, где был заснеженный бугорок и стоял большой белый крест с овальной керамической фотографией отца Тихона.

            Несмотря на то, что знакомых лиц здесь не было видно, Стас снова пристроился в самом неприметном месте. Вдруг его все же заметит отец Михаил? Но тот, наверное, как и положено настоящему монаху, словно вообще ничего не замечал вокруг. Взяв у Вани чемоданчик, он привычно положил его на столик перед скамейкой и достал кадило. Ваня бросил в него черную таблетку древесного угля, чиркнул зажигалкой, раскалил докрасна уголь, затем положил на него несколько розовых кусочков ладана, и панихида началась.

            Отец Михаил читал нараспев длинные заупокойные молитвы.

            Старушки вместе с паломниками подпевали ему.

            Красивая женщина неотрывно смотрела на фотографию.

            «Не иначе, как из тех, кто тоже выплакал ему свое горе, и он вот как щедро помог ей!» – подумал о ней Стас. И невольно стал вспоминать, как виделся, общался с отцом Тихоном и однажды даже успел поговорить с ним на самую важную тему, которая только может быть для любого человека: о смерти, жизни и вечности…

            Вспомнив об этом, он невольно огляделся и вдруг с удивлением подумал, что находится на кладбище и совершенно не испытывает чувства страха.

            Страх смерти, точнее, животный ужас перед ее неизбежностью, мучавший его с раннего детства до встречи с отцом Тихоном, исчез после разговора с ним раз и навсегда. Главное, что он понял – смерти нет, и даже если бы он пожелал, умереть навсегда ему все равно не удастся!

            Правда, была еще вторая часть беседы, когда отец Тихон сказал, что после смерти человека ждет либо вечная счастливая жизнь, либо такая, что лучше, и правда, было бы умереть. Но серьезно подумать об этом у Стаса как-то ни разу не удалось.

            Он и вспомнил-то об этом только здесь и сейчас!

            После панихиды люди стали подходить к кресту и целовать его.

            Отец Михаил заговорил с красивой женщиной, в их беседе слышались какие-то цифры, сроки… Воспользовавшись этим, Ваня подошел к Стасу и показал глазами на старушку лет восьмидесяти:

            - Видишь ее?

            - Ну! – кивнул в ответ Стас.

            - Это баба Маша из нашего райцентра. Два месяца назад она сломала руку в запястье. Врачи сделали рентген и сказали – гиблое дело: место такое, что и у молодого человека долго срастается, а тут такой возраст… А рука уже чернеть начала, – Ваня показал на ремешок своих часов и уточнил: – Чернее этого ремешка была! Тогда она приехала сюда, приложила руку к кресту, помолилась о упокоении отца Тихона, попросила его помочь, и что бы ты думал?

            Ваня, подражая отцу Михаилу, сделал паузу, словно предупреждая, что сейчас последует самое важное, и торжествующе перечислил:

            - Через неделю чернота спала, через две недели прошла боль. А еще через месяц врачи, сделав повторный рентген, только руками развели. «Этого не может быть! – заявили они. – Даже если бы вам было восемнадцать лет, и вам сделал бы операцию самый опытный хирург, все равно так быстро и точно, как по линейке, не смогло бы срастись!..»

            Ваня взглянул на уже внимательнее, но все еще с прежней долей недоверия слушавшего его друга и предложил:

            - Не веришь, сам у нее спроси! Хочешь, подзову?

            - Да неудобно как-то, … – подумав, отказался Стас. Хотелось, конечно, услышать о чуде от того, с кем оно произошло – так сказать, из первых уст. Но он ведь все равно не видел ее руку черной. Да и отец Михаил мог заметить…