Денарий кесаря - [9]

            - Ну ты, Сережа, как всегда преувеличиваешь!

            - Да нет, боюсь, что на этот раз даже преуменьшаю! Ты до сих пор видишь в нем нашего маленького, доброго Стасика. А мне кажется, что он уже дошел до весьма плачевного состояния! Я в последнее время наблюдаю за ним и все чаще вспоминаю слова покойного отца Тихона Ивановича, что из нашего сына может вырасти или великий ученый, или великий преступник! Так вот я не хочу, чтобы с ним случилось последнее!

            Услышав это, Стас так неловко повернулся, что тарелка с сыром упала на пол и разбилась вдребезги.

            - Сервизная! – вбежав на кухню, ахнула мама, но – Новый год есть Новый год – только рукой махнула и попросила: - А ну-ка наклонись, чтобы я хоть смогла дать тебе подзатыльник…

            - Подставь табуретку и дай, если это тебе так надо! – буркнул Стас. – А мне все равно!

            - Да как ты с матерью разговариваешь? – возмутился отец и, подойдя сыну, сам дал ему совсем не сильную, но получившуюся неожиданно звонкой и потому особенно обидной, затрещину.

            - Вот спасибо! – обиженно воскликнул Стас и хмуро уточнил: - Это мне что – вместо тех денег, которые я у вас просил?

            - Ну нет их сейчас у нас! – сразу смягчился отец. За все почти пятнадцать лет он лишь три или четыре раза позволил себе шлепнуть сына, хотел даже однажды выпороть его ремнем, кстати, в этой самой Покровке, и то не вышло… Он виновато посмотрел на Стаса и развел руками: – Да если бы были, разве бы я не дал?

            - Нет, говоришь? – с дрожью в голосе переспросил Стас и уточнил: - А как же та пачка денег, которую ты доверил мне хранить маме на шубу? Мне бы их, как раз, на компьютер хватило!

            Отец мгновенно посуровел и укоризненно покачал головой:

            - А вот это уже совсем не по-мужски. И у кого ты только научился выдавать чужие секреты?

            - А у тебя! – выкрикнул, будучи уже не в силах остановиться, Стас.

            - У меня?! – изумился отец и, словно призывая в свидетели маму, растерянно посмотрел на нее: – Да я никогда в жизни не выдавал ничьих секретов. Это у меня профессиональное! Этого мне просто никогда не позволяла врачебная этика, совесть, тайна болезни пациента, наконец!

            - Тайна болезни, говоришь? Никогда? А как же тогда Макс?

            - Какой еще Макс? – не понял отец.

            - Бывший кик-боксер в Покровке! Помнишь, он однажды пришел к тебе, чтобы узнать, как ему откосить от армии, а ты сказал, что он весь такой больной, что его и так забракует любая комиссия?

            - Ну, положим, припоминаю нечто подобное…

            - А потом, когда он ушел, ты еще сказал, что у него настолько больная почка, что стоит по ней даже слегка ударить, и наступит такой шок, из которого он может не выйти!

            - Может, и сказал… не помню уже… - честно признался отец. – Это ведь несколько не по моей специальности!

            - Вот видишь, ты уже даже не помнишь! – запальчиво упрекнул его Стас. - А я, между прочим, тогда из-за этого чуть было его не убил!

            - Как это - ты?!

            - Сережа, Стасик… остановитесь! – умоляюще посмотрела на сына с мужем мама.

            - Нет-нет, пусть продолжает! – разрешил отец.

            Но Стаса и без этого уже трудно было остановить.

            - А вот так – именно я! – с вызовом заявил он.

            - Постой-постой! – попытался остановить его отец. – Но ведь, насколько я помню, Макса ударил сын нового русского, если не ошибаюсь, – Никита! Или, как вы называли его – Ник…

            - Если бы Ник! – усмехнулся Стас. – Это я так подстроил, чтобы все на него подумали. Узнав, что он обещал убить Макса за то, что тот требовал с него денег, я дождался, пока Ник в толпе встанет с ним рядом – и ударил кулаком Макса в то самое место, о котором ты говорил!

            - О, Боже! – всплеснула руками мама. - А если бы он, действительно, умер?!

            - Да разве об этом сейчас надо говорить, тем более что парень тогда выжил, пусть чудом, по молитве Тихона Ивановича! – остановил ее отец и с горечью оглядел Стаса, будто бы видел его в первый раз: - Самое страшное то, что, оказывается, наш с тобой сын – подлец!

            - Что?! – ошеломленно переспросил Стас и с последней надеждой повернулся к маме.

            Но всегда защищавшая и встававшая на его сторону мама на этот раз ничего не возразила отцу. То есть, выходило, что она молчаливо согласилась с ним.

            Не помня себя, Стас пулей вылетел из кухни. Ворвался в свою комнату. Здесь, задыхаясь от обиды, досады, что все вышло совсем не так, как ему хотелось, он схватил портфель с ноутбуком… бросил в карман паспорт с вложенной в него дарственной на дом в Покровке – решение поехать сюда появилось позднее, когда он уже брел по начинавшей отмечать Новый год Москве…

            И – выбежал из квартиры…

5

«Если бы это было так просто!» – усмехнулся Стас.

            В храме было тепло, торжественно и покойно. Стас пристроился в самом уголке, чтобы его не так было заметно, и огляделся. Ничто не напоминало здесь о том, что за стенами – суматошный и шумный Новый год. Отец Михаил то подавал возгласы за закрытыми Царскими Вратами, то появлялся перед ними. Трудно было признать в нем того самого бывшего кик-боксера Макса, которого в свое время так панически боялся Стас. В церковном облачении, с бородкой он выглядел совсем взрослым и… каким-то совершенно другим. Хотя в движениях отец Михаил по-прежнему был быстр и подвижен, службу он совершал неторопливо и как-то особенно благоговейно, хотя в храме было совсем немного народу, человек десять-пятнадцать, не больше.