Денарий кесаря - [7]

            - Спросить-то я, конечно, спрошу… Только разве я с друга процент возьму? Никогда!

            - А куда ты денешься? – удивился Стас. – Иначе уже с моей стороны будет не по-дружески. Теперь все берут.

            - Это верно… то есть, как говорит Ленка, скверно! – подумав, вздохнул Ваня.

            - Да и лишние деньги вам не помешают!

            - И это правда! В Покровке особо не заработаешь… У нас, тут, считай, как в Средние века, натуральное хозяйство: что огород дает, то и в рот… А купить что-нибудь – вкусное или красивое – ни-ни… С чего бы? Отцу постоянно зарплату задерживают. Мамка вообще, как говорит Ленка, рублевые копейки получает. Ну ладно, – Ваня взглянул на свои старенькие часы с простым черным ремешком и потянулся к полушубку и шапке. – Ленка тут тебе все приберет, помоет, завтрак приготовит, а мне пора!

            - Уже пошел узнавать? – обрадовался Стас и неожиданно услышал:

            - Нет, сначала на службу - в храм!

            - Так ведь сегодня же Новый год!

            - Ну и что? – удивленно пожал плечами Ваня. - Новый год это – по светскому календарю. А у нас свой, церковный. И вообще сейчас пост. Конечно, мы тоже отметили – но немного. Как говорится, воздали – кесарево кесарю…Ну а теперь – надо и Божие – Богу!

            - Так все равно ведь – праздник! Вся страна отмечает! – попытался возразить Стас.

            Но Ваня был неумолим.

            - Главный праздник – это Рождество! – назидательно заметил он и как-то по-особенному, значимо посмотрел на друга: - Хотя… толку-то для человека от того, что родился Христос, если Он не родится в его душе?

            - Это отец Михаил в своей проповеди на прошлое Рождество говорил! – вставила Лена.

            - Да! – согласился Ваня, но, все-таки решив, что последняя точка в столь важном разговоре должна быть за ним, добавил: – А до него это еще святые отцы сказали!

            Выполнив, как он посчитал, свою духовную миссию до конца, Ваня ушел, и Стас огляделся по сторонам, думая, чем бы заняться…

            Неожиданно в окно постучали, и послышался зычный голос Григория Ивановича:

            - Эй, работнички!

            Лена собралась открыть форточку и все объяснить соседу, но Стас отчаянно замахал ей руками, чтобы она ни в коем случае не делала этого. Он подбежал к окну и, старательно подделываясь под восточный акцент, отозвался:

            - Да, хазаин!

            - Калым есть! Церковную ограду подновить надо!

            - Каращо! Всо сдэлаэм!

            - Тогда поехали, подвезу! – позвал Григорий Иванович, на что Стас, якобы сожалея, ответил:

            - Вах-вах! Нэ можем, хазаин!

            - Это еще почему?

            - А у нас этот… как его там… – прошептал, припоминая, Стас и, вспомнив, крикнул: - Намаз!

            - А-а, – с уважением одобрил сосед. – Молитва – дело святое. Не смею мешать! Но как только закончите – приходите!

            С облегчением выдохнув, Стас принялся бесцельно бродить по комнатам, пока подметавшая пол Лена не выдержала:

            - Слушай! Шел бы и ты тоже в храм, а? – взмолилась она. – Мешаешься тут только… Да и грех теперь на тебе такой, что туда не просто идти, а бежать надо!

            - Да я-то, может быть, и пошел! – подумав, пожал плечами Стас. – А… что если узнают? В шапке-то ведь в храме стоять нельзя?

            - В шапке нельзя! – согласилась Лена. – Зато в очках можно. Теперь ты в них, можно сказать, на вполне законном основании, – она протянула черные очки Стасу и язвительно усмехнулась: - Иди-иди, беглецу – все к лицу!

            - Что ты хочешь этим сказать? – вспыхнул Стас, прекрасно понимая, что Лена намекает на поговорку: «подлецу все к лицу».

            - А то, что твои родители правы! Разве можно так с ними? – осуждающе глядя на Стаса, сказала девушка и с болью в голосе добавила: – Горя ты просто не знал, Стасик, и отца не терял, как мы с Ваней, когда его, невиновного, посадили… И не пьет он у тебя…

            - Ну, знаешь… – Стас даже задохнулся от гнева. – Было у меня в Покровке два друга. Точнее, друг и подруга. А теперь, кажется, остался только один!

            И, надев очки, выскочил вон на улицу…

4

- О, Боже! – всплеснула руками мама.

            «Зачем я сюда бежал? Чтобы и здесь выслушивать то же самое?!» – думал Стас, идя там, где было меньше людей, к храму. Пока он не продаст дом, в его планы никак не входило быть обнаруженным в Покровке. А то ведь родители, узнав от того же Григория Ивановича, что он здесь, могут помешать ему сделать это через контору, и все его мечты лопнут, как мыльный пузырь.

            Вспомнив о родителях, он нахмурился до рези в подбитом глазу и, что есть сил, пнул валявшийся посреди улицы камень.

            Все началось с того, что часа за три до встречи Нового года мама, как всегда, не вытерпев, по секрету шепнула, что они с папой решили подарить ему новую игровую приставку.

            Бедная мама! Уверенная в том, что несказанно обрадовала этим сына, она побежала к духовке, где у нее пекся пирог. А Стас с вытянутым от разочарования лицом остался стоять перед своим, на зависть московским приятелям, мощным, но уже явно не устраивавшим его, ноутбуком.